Бразилия. Жизнь на теплоходе
Предыдущая часть - Что ни остров, то маленькая планета
Вечером первого дня по теплоходу прозвенел звонок, всех пассажиров пригласили ужину. Звонок будет и впредь собирать нас к столу; все семь дней созывать на завтрак, обед и ужин. А тогда длинная очередь выстроилась в столовую. Вереница людей огибала все перила верхней палубы, спускалась по лестнице, там она тянулась вокруг нижней палубы и скрывалась в добротно сколоченной деревянной столовой.
Вообще-то, очереди было две. В одну из них стояли запасливые пассажиры с домашними плошками. Их быстро обслуживали на самой первой, грузовой палубе, куда так же вела лестница. Плошки у всех были разные — от маленьких и до кастрюлек, из которых люди кушали всей семьёй, сидя под своим гамаком.
О существовании груза на судне узнала только сейчас и очень удивилась, не имея ни малейшего представления о том, какой груз перевозят по Амазонке, а пока нам предстоял ужин.
Вторая очередь — в которой стояла я. У каждого из нас на запястьях красовались разноцветные браслетки. Они различались по цвету в зависимости оттого, в каком поселении выходит пассажир. Браслет не снимается до момента прибытия в точку назначения, и обслуживание проходило по принципу «всё включено». Тут я догадалась, что среди всех этих зелёных джунглей, изрезанных бескрайними реками, будем делать остановки и высаживать пассажиров, а значит, мне предстоит увидеть населённые пункты.
Очередь шла быстро, пассажиры стремились к знакомству, а ужин оказался вкусный и обильный. Длинный деревянный стол со скамьями по обе стороны, где плотно сидели пассажиры, напоминал стол во время обеда на полевом стане, разве что был добросовестно и гладко оструган, покрыт жёлтым лаком и отдавал душистый запах дерева.
Чистота в маленькой столовой была нешуточная, это уж вам совсем не поле. Улыбчивые повара как-то очень радостно всех обслуживали, предлагали добавку и быстро меняли посуду.
Ужин меня поразил. Если такое обилие еды будут предлагать все семь дней, то в Табатинге я просто скачусь с трапа, как гигантский колобок. Как-то быстро отогнала от себя опасные мысли, впереди предстояла дискотека на корме. Да, да! Не удивляйтесь. Я и сама не ожидала предстоящих танцев над рекой. Из динамиков уже лилась замечательная латиноамериканская музыка, в баре шапкой пенилось пиво, а я будто приклеилась взглядом к этим пейзажам за бортом. Тут можно долго стоять или сидеть, не замечая течения времени и всматриваясь в собственные мысли.
Мимо плыли обрывистые берега, и на многие километры нет никаких признаков жилья, только непроходимые заросли, над которыми, как украшения, пальмы взметнули свои кроны.
Амазонская низменность — это болота и необъятные дождевые леса, здесь только реки служат дорогами. В это время года они ещё не разлились, потому берега чётко определены, а во время разлива все притоки сольются и превратятся в бескрайнее море с торчащими из воды деревьями.
Темнота наступила быстро, как и положено на экваторе — в шесть часов вечера приходит ночь, а в шесть утра пробуждается рассвет. Алмазные звёзды высыпали на небосвод. На их фоне чернел притихший лес.
На корме теплохода веселье поутихло, лишь только в баре были слышны голоса и смех, заглушаемые ходом теплохода.
По соседству с моим местом разместились в одном гамаке бабуля с внуком. После тревожного и суетного дня они уже спали, а над ними кто-то привязал ещё гамак, но там пока было пусто.
Пора ложиться и мне. Сумку с документами «закопала» в свою сетку. Всё показалось жутко неудобно, а ведь мне предстоит спать в ней шесть ночей. 
Уснула ближе к утру, поэтому всё вокруг видела и слышала. К тому гамаку, что над бабулей, пришёл едва стоявший на ногах человек. Он какое-то время ходил вокруг и трогал свою «постель» со всех сторон, не зная как в неё попасть, а потом вдруг полез под… потолок, и уже оттуда удачно спрыгнул к себе в гамак.
Потом мужчина пару раз выходил и возвращался точно так же. У меня всякий раз замирало сердце. Так и казалось, что он рухнет сверху на людей. Я видела, как бабуля тоже подглядывала за мужчиной, но виду не подавала. Видимо, она не спала, «остораживая» имущество от разгулявшегося соседа.
А по другую сторону от меня беспокойный пассажир, выйдя из бара, полночи громко считал до шести и звал свою жену с нижней палубы. Если она не приходила на счёт шесть, то он вставал, расталкивая рядом спящих соседей, и шел к ней сам. Супруга возвращала беспокойного мужа на его место, тихо укладывала спать и исчезала. Сцена повторялась несколько раз, и я подумала, если в баре не закончится пиво, то покоя нам не видать.
Утром всю сельву огласил звонкий петушиный крик. Петух горлопанил с грузовой палубы. Кто-то вёз его в своём багаже, и, несмотря на жуткие неудобства в тесной клетке, он каждое утро звонко будил весь теплоход с окрестными берегами, удивляя местных птиц и зверей.
В общем, тут не поспишь. Встала, занялась утренним туалетом, а там и обильный завтрак подоспел. Кофе с молоком наливали неограниченно, два больших бутерброда с маслом и сыром прилагались к напитку.
— Ну это уж слишком! А как же фигура?
Бразильянки не отличаются изящными фигурками, а всё больше наделены излишней сочностью, и, судя по такому факту, совсем не переживали за свои габариты. Аппетит у них отменный. Надо сказать, что обеды нам устраивали в виде небольшого шведского стола. Кормили так, будто бы везли на бойню (простите за чёрный юмор). А вот рыбу не предлагали, в нашем рационе фигурировала только курица и мясо. Да и понятно, это же не «пять звёзд» для туристов. Страшно было даже подумать к чему может привести через неделю усиленное питание, лежание в гамаке и сидение у перил на палубе.
Среди пассажиров было много детей. Некоторые родители были совсем не против съёмки, не убегали и не прятались, как делали многие.
В тот день человек, который ночью совершал акробатические трюки, ни разу не встал из своего гамака. А тот неугомонный муж, что ночью считал до шести голосом диктора, постоянно прятался. Прошедшая ночь стала им наукой на целую неделю. Больше желания оторваться у молодцев не возникало.