Лион – душа Франции
Опубликовано в номере “5Республика” Май-Июнь 2016 – приобрести журнал
Несмотря на «грозное» имя, хищных кошачьих в окрестностях города никогда не водилось. Название родилось от старогалльского Лугдун, которое, по разным версиям, означает совершенно разные вещи – одни историки утверждают, что это всего-навсего «вороний холм», другие – что это все-таки холм, но посвященный кельтскому богу света Лунгу. Римляне, пришедшие сюда еще за несколько веков до рождения Христа, даже название менять не стали, добавив к нему лишь латинское окончание «um». Так вот, именно в Лунгдунуме родились знаменитые римские императоры Тиберий Клавдий и Каракалла.
Здесь вообще осталось много от Рима – не в плане архитектуры, конечно, но в плане названий. Холм Фурвьер, например – это «forum vetus», «старый форум». Он действительно был здесь когда-то вместе с храмом Юпитера, но давно уже канул в Лету. Или, скажем, самая большая площадь Лиона, носящая имя Белькур, говорят, получилась от названия Bella Curtis – то ли «красивый двор», то ли, к чему склоняются исследователи – «честный суд». Говорят, здесь во времена римлян действительно проводили показательные, и не очень, суды. Теперь здесь монумент Людовику XIV, что не удивительно, и чуть в стороне – самому, кажется, знаковому уроженцу города – Антуану де Сент-Экзюпери. С Маленьким Принцем, разумеется. У Белькур – длинная история и множество имен. Она побывала и Площадью Равенства во времена Революций с непременной гильотиной посередине, которая, как известно, уравнивала всех, и площадью Наполеона, пока не вернулась к изначальному названию и не обзавелась в 1825 году памятником Королю-Солнце.
Если Рим стоит на семи холмах, то Лион расположился всего на двух, вошедших в историю как вышеупомянутый «холм молящихся» (Фурвьер) и «холм трудящихся» (Круа-Русс). Это изначальное противоборство религии и прогресса во многом повлияло на внешний облик города – так, например, именно ему лионцы обязаны появлением одних из самых известных своих достопримечательностей: Базилики Нотр-Дам де Фурвьер и Металлической Башни.
Началось все в далеком XVII веке, когда во Франции свирепствовала чума. По легенде, лионцы молили святую Деву Марию спасти город от эпидемии, и страшная болезнь действительно внезапно остановилась у самых границ Лиона. В честь этого удивительного спасения жители зажгли в окне каждого дома свечу, что стало доброй традицией, превратившейся с годами в знаменитый на весь мир лионский Праздник Света, который проводится с небывалым размахом каждый декабрь.
Однако этого благодарным горожанам показалось недостаточно, и спустя два века они воздвигли храм в честь Богородицы на самом святом месте города – вершине «холма, который молится». Но к этому времени народные настроения уже значительно изменились, и немалое количество противников религии выступило за то, чтобы воздвигнуть какое-нибудь величественное сооружение в честь технического прогресса прямо по соседству. И добились-таки своего – спустя пару десятков лет вершину холма украсила еще одна достопримечательность, а именно – почти точная копия третьего уровня Эйфелевой башни, выполняющая теперь функцию телевизионной антенны. А будучи убежденными атеистами, энтузиасты не удержались и подкололи религиозных соседей еще и тем, что Башня оказалась на несколько метров выше Базилики.
Мало кто знает, что один из наиболее известных символов Лиона – монументальный фонтан на площади Терро перед роскошным зданием Hôtel de Ville – на самом деле оказался в этом городе совершенно случайно. В далеком 1857 году муниципалитет Бордо объявил конкурс на лучшую скульптуру, должную украсить одну из главных площадей этого уютного города. Конкурс выиграла работа молодого скульптора, 23-летнего Фредерика Бартольди, чье имя тогда еще никому ничего не говорило. Фонтан изображал прекрасную женщину, правящую четырьмя лошадьми, что, по задумке автора, символизировало и прославляло мощь реки Гаронны, кормилицы, вдоль берегов которой и раскинулся город. Однако, несмотря на то, что результат стараний юного Бартольди оценили по достоинству, работу решили отложить на неопределенный срок.
Все изменилось после того, как 29 лет спустя из-под «пера» художника вышла знаменитая Статуя Свободы. Такой поворот заставил мэра Бордо оценить забрезжившие перспективы заиметь творение уже вошедшего в мировую историю скульптора в собственном городе, тем более, теперь можно было бы гордиться и тем, что фонтан по праву мог называться одной из первых работ Бартольди – чем не новая мекка для туристов-ценителей! Однако, за то время, что потребовалось скульптору на изготовление полномасштабного произведения, муниципалитет Бордо успел влезть в долги и посчитать, что украшение города снова может подождать до лучших времен.
Вот тут-то и сыграло роковую роль чувство прекрасного, внезапно проснувшееся в лионских властях. Лион без промедления выкупил фонтан Бартольди у Бордо, водрузил произведение искусства на главной городской площади и благополучно «забыл» о том, что изначально фонтан изображал Гаронну и ее четыре притока – теперь считается, что женщина в колеснице – это сама Франция, а четыре лошади – это четыре быстрые полноводные реки, несущиеся к океану: Сена, Луара, Рона и Сона (две последние разделяют Лион на три части). Вот так увековеченную Бартольди Гаронну незаслуженно разжаловали и не включили даже в состав лошадей. Бордо лишился своего собственного памятника, а Лион слегка подкорректировал историю и обзавелся одним из своих самых знаменитых нынче символов.
Так уж повелось, что главным промыслом в Лионе еще в средневековье стало изготовление шелка. Удобное расположение на перекрестье торговых путей позволило ему первым из французских городов завладеть драгоценными куколками шелкопряда, завезенными с Востока, а безудержное желание королей и придворных иметь в ассортименте шелковые наряды сделало свое дело – в XVI веке королевским указом ткачи были освобождены от выплаты налогов, и производство шелка стало делом почетным и прибыльным.
С тех самых пор даже архитектура города стала полностью подчиняться нуждам ткачей. Так, например, довольно быстро выяснилось, что самое прибыльное производство – домашнее, и потолки в лионских «новостройках» ушедших эпох тут же стали непропорционально высокими по сравнению с узостью комнат. Ведь требовалось достаточно места, чтобы в помещениях, отданных под мастерские, поместились громоздкие станки.
Ради безопасности драгоценных рулонов появились также уникальные архитектурные сооружения, подобных которым нет нигде в мире, так называемые трабули – то есть переходы, закрытые специальными навесами, позволявшими безбоязненно переносить шелк из дома в дом, не опасаясь дождя. Почти все улицы Старого Лиона – это трабули, превратившиеся сегодня в одни из главных исторических памятников и достопримечательностей города.
Производство шелка сыграло настолько важную роль в развитии городской экономики, что мэрия даже приняла решение увековечить его с помощью уникального дизайна лионских трамваев, по форме напоминающих шелкопрядов.
А потом, как-то неожиданно для себя самого, Лион превратился из столицы ткачей в гастрономическую столицу Франции. Нет, само собой разумеется, что вкусно поесть в Республике можно абсолютно везде, но здесь любой придирчивый гурман найдет что-то на свой вкус. Любите рыбу – вот вам знаменитые кнели, рыбные биточки. Мясо? Так вообще – раздолье. И знаменитая лионская колбаса, и рубец, и андуйетт – сосиски из свиной требухи, которые, если и нужно где-то пробовать, то только здесь. Даже если они вам никогда не нравились – да, на вкус, на цвет, как известно, а особенно на запах – то только в Лионе вы наверняка поменяете свое мнение о странном продукте в лучшую сторону. В любой лионской «пробке» (bouchon), как здесь называются аналоги бистро, можно смело заказывать и есть абсолютно все, ну, может, кроме лукового супа, потому что он, все-таки – чисто парижское изобретение.
«Бушоны» выросли из небольших харчевен, куда заходили уставшие за день работы ткачи или не менее уставшие путники, чтобы подкрепиться перед дальней дорогой.
Но, чтобы рассказать хотя бы вкратце обо всех достопримечательностях и красотах Лиона, понадобится написать не одну книжку. Но самое лучшее – добраться хотя бы однажды до этого города, явно не без причины внесенного в список всемирного наследия ЮНЕСКО за «исключительные свидетельства непрерывности городских поселений на протяжении более чем двух тысячелетий», а также уверенно держащего планку одного из самых развитых и комфортных для проживания городов Франции.
Как добраться:
От Парижа на поезде TGV с Лионского вокзала (Gare de Lyon). Время в пути около 2 часов. Стоимость в сезон от 38 (по акции) до 175 евро.
На машине: 460 км от Парижа по трассе А6. Или от Канн/Ниццы 470 км по трассе A8. Общее время в пути около 5 часов.\
Опубликовано в номере “5Республика” Май-Июнь 2016 – приобрести журнал