Почему бывшего солдата вермахта тянет в Ригу

Он приезжает сюда каждый год. Гуляет по улочкам Старой Риги, заходит в кафе, подолгу стоит на берегу городского канала. О чем-то грустит, чему-то улыбается. Бывшему солдату вермахта сегодня 88 лет. Но он снова и снова возвращается в то время, когда здесь была война.

В первый раз в Латвию Курт Хагенштайн попал не по своей воле. За ним пришли, когда ему не было еще и 18. Несмотря на слезные просьбы матери, парнишку забрали и направили сначала на стройку бункеров недалеко от Берлина, затем — в Потсдам, где и проходило обучение рекрутов военному делу. Шел 1943 год. Вчерашних немецких мальчишек, в основном выходцев из сельской местности, посадили в вагоны и отправили на войну. Они ехали через Польшу, Восточную Пруссию, Литву и Латвию. Курт попал в военный лагерь в Динабурге, где продолжалось их обучение, пишет портал Baltnews.

 

Фронт приближался. Их батальон отправили в Митаву(Елгаву). Утром солдат собрали на станции для погрузки военной техники в вагоны.

 

— Мы все бегали как угорелые, загружая оборудование, — вспоминает Курт, — а я глянул в небо и увидел высоко в облаках небольшой самолет. Подумал — надо ждать беды. Помню, сказал своему другу Альберту: «Посмотрим, что здесь будет через пару часов!» Это была первая бомбежка, под которую мы тогда попали. Страшно было, не передать! Мы побросали оружие и все побежали в лес, надеясь там укрыться. И только богу молили, чтобы в нас не попала бомба. Станцию разнесло полностью.

 

Курту в тот день повезло. Он остался жив. Это было его первое счастье на чужой земле. С наступлением темноты солдаты выбрались из города. Кто пешком шел до самой Риги, кто на попутке доехал. Главное было — быстрее уйти от этого кошмара. В Риге все было спокойно. Не стреляли, не бомбили. И вообще, казалось, про войну здесь никто и не слышал. Город жил своей мирной жизнью. И Курту показалось, что ничего красивее в своей жизни он не видел. Был июль 1944 года.

 

Но долго любоваться югендстилем ему не довелось. Солдат рассадили по грузовикам и отправили в Лиласте. Отсюда новобранцев прямиком направляли на фронт. Курт очутился вместе со всеми в каком-то местечке около Валмиеры. Его ранило гранатой в первом же серьезном бою. Точнее, зацепило правую руку. До сих пор еще остался маленький след от осколка. Он легко отделался, опять повезло… Затем был санитарный поезд и две недели отпуска.

 

Шнапса не будет

 

Мама не знала, как лучше накормить ее чудом уцелевшего сына. И главное — как удержать его дома. Но Курту пришлось вернуться в свою 122-ю дивизию. Сначала в Лиепаю, затем в Салдус и Тукумс. В Курляндии шли тяжелейшие бои. Особенно туго пришлось в Смарде, что под Тукумсом.

 

— Каждая атака для нас была сущей катастрофой. Шансов у нас не было никаких, мы это прекрасно понимали. Каждый день кого-то убивали. Если после очередного штурма остался цел и невредим, это было уже счастьем. Рождество встретили в окопах. Практически под непрерывным обстрелом. Не знаю, может, у офицеров и было, чем отметить праздник, у нас, простых солдат, только чай. Шнапсом и не пахло. Мы пытались там какую-то елочку нарядить, рождественскую песню спеть. Да только от этого на душе еще хуже стало. Какие праздники, когда холод собачий, война, и не знаешь, останешься ли ты сегодня жив…

 

Курт показывает мне фотографию. Старый солдатский котелок. На нем выгравирована надпись на немецком языке «Я верю, однажды случится чудо. Рига, 1945».

 

— Котелок мне подарил мой самый близкий товарищ — Альберт Леман. А чудом для нас было одно — выжить в этой мясорубке.

 

Спустя годы, лишь после объединения Германии, Курт нашел своего военного товарища. Так хотелось вспомнить с ним все, вместе поплакать, погоревать. Да ничего не вышло. Альберт после контузии полностью потерял память. И друга своего, с которым на фронте делил и еду, и тепло, даже не узнал… Марши бывших военных у них запрещены. Да там и в голову такое никому не придет. Чем гордиться-то? Разве только поскорбеть. Та война была абсолютно бессмысленна. Как и любая другая. Жаль, что это не все понимают…

 

День Победы, а точнее, полного поражения германской армии, Курт встретил в местечке Стрике, недалеко от Кулдиги. Все уже за неделю до этого знали, что война заканчивается. Но говорить вслух об этом было строго-настрого запрещено. Только шепотом. Из окопов старались лишний раз не высовываться. Обидно было бы погибнуть в последний день войны. Курта отправили за донесением в штаб в Кулдигу. Он вернулся с пакетом, в котором было сообщение об окончании военных действий. Но, офицер, прочитав документ, никому ничего не сказал. Решил ждать подтверждения. А курьера отправил отсыпаться.

 

Жизнь в плену

 

Так Курт и проспал самый главный момент второй мировой войны. Он проснулся от того, что вокруг все кричали и смеялись. Понял только, что войне, наконец, наступил капут. Вот оно — солдатское счастье, слава богу, никого больше не убьют!.. И сразу перестали стрелять. Нас следующий день в часть пришел русский офицер с переводчиком. Немцам пришлось сдать оружие. На это ушел весь день. Шли дожди.

 

Несколько дней они ждали отправки в лагерь для военнопленных. Спали прямо на траве. Наконец их построили в колонну и пешком отправили в Тукумс. В лагере всех побрили, помыли в бане, дали хлеба и чая. Затем были Митава и Рига, которая когда-то привела Курта в такой неописуемый восторг. На месте нынешнего Вантового моста тогда стоял деревянный, по нему и провели немецких солдат прямиком в Кайзервальд. Здесь потрепанных войной немецких сынов вермахта собралось не меньше 15 тысяч человек.

 

Через месяц многие начали чуть ли не с ума сходить. Жили впроголодь. Иногда подкармливал кто-нибудь из местного населения. Но охрана за это могла и стрельбу открыть.

 

Курт с того времени запомнил несколько русских слов: война, пешком, ложка, лагерь, хлеб, домой… Сам попросился на работу в Лиласте. Здесь пленные валили лес, обрабатывали бревна. В свободное время им разрешали собирать в лесу ягоды и грибы. Потом его направили на строительство Рижского вокзала. Но Курт по дороге упал и сломал ногу. Сначала расстроился, но вскоре понял, что во всем есть своя счастливая сторона.

 

— Я почти на полтора месяца попал в госпиталь. Когда нога перестала болеть, начал там работать по хозяйству. Поэтому меня здесь и держали подольше. Русские относились ко мне хорошо, с едой было гораздо лучше, чем в лагере — каждый день давали суп, по 200 грамм хлеба, столовую ложку сахара и пять папирос. А я не курил никогда, папиросы собирал, а потом обменял их на новые брюки. Из хорошего довоенного материала.

 

В ноябре 1945-го пленным, наконец, разрешили через Красный Крест написать весточку домой. Им раздали открытки с одинаковым текстом: «С сердечным приветом ваш сын. У меня все в порядке». Дома о его судьбе почти год ничего не знали. И давно считали погибшим. Только мама всегда верила в счастливую звезду своего Курта. Она оказалась права. Но в фатерланд ее мальчик вернулся нескоро.

 

— Почти год я находился в 13-м лагере на Югле, на фабрике. Нас возили на разные работы. Через какое-то время нам даже начали немного платить. Как только появились в лагере рубли, сразу возник базар, можно было купить что-то из еды и одежды. Жить стало легче. Но ужасно хотелось домой! Увы, в один прекрасный день нас всех посадили в поезд и вместо Германии отправили в Россию. Определили меня на строительство дороги от Тулы до Москвы. Тут я и пробыл до своего освобождения. Только в мае 1948 года, наконец, вернулся домой. Таков был мой путь по вашим краям…

 

Увидеть Ригу и…

 

Что же забыл этот старый немецкий солдат на земле, на которой когда-то убивали? Где ему пришлось испытать ужас и страх, спасаться от бомбежек и пуль, кормить вшей в окопах, мерзнуть и голодать? Где его заставляли работать на стройке и лесоповале, кормили впроголодь и не разрешали писать письма на родину? Почему не живется ему спокойно в его сытой неметчине? Зачем он вот уже много лет подряд снова и снова возвращается в Ригу?..

Курт с улыбкой слушает мои вопросы, кивая и как бы соглашаясь со всем, что я ему говорю. Между нами полвека его жизни. Он всю жизнь проработал плотником в восточной Германии. Была семья — жена и двое детей. Один сын погиб еще в детстве в автомобильной аварии. Жена умерла несколько лет назад. Единственный взрослый сын живет своей жизнью. Курт остался один. Однажды проснулся и понял — надо ехать. Где-то есть город, красивее которого он так и не видел. Надо успеть еще раз увидеть его и…

 

Ну, неспроста же судьба занесла его именно сюда в 44-м! И в живых остался, когда кругом гибли сотни тысяч людей. Приехав сюда впервые после войны в 1999 году, Курт Ригу не узнал. Люди кругом улыбались и радовались весне. Он бродил по улочкам города и вглядывался в лица прохожих. В кафе в Старой Риге он обратился с вопросом на немецком к какой-то женщине, показавшейся ему очень симпатичной и приветливой. К его радости она неплохо говорила по-немецки. Вскоре между ними сложились очень доверительные отношения. Курт и Алида стали близкими друзьями.

 

Им обоим было что рассказать друг другу. Про свою юность, опаленную войной, про первую любовь, детей и внуков. Курт Хагенштайн снова был счастлив. С того дня Рига стала для него еще притягательней и родней. Он зовет Алиду к себе, предлагая ей разделить с ним его кров и хлеб. Она не уедет. Он это хорошо понимает. И все-таки… Как там было на его военном котелке? «Я верю, что однажды…»

 

Поможем ветеранам!

 

9 мая.lv сейчас проводит акцию поддержки латвийских ветеранов Великой Отечественной войны. В наших силах помочь ветеранам делом.

 

Вы можете пожертвовать деньги:

 

позвонив по телефону 90006780 (стоимость звонка — 1.42 EUR);

 

отправить кодовое слово 9maja или 9may на номер 144 (пожертвовать 2 EUR) или 1881 (пожертвовать 10 EUR);

 

перевести деньги на счет для пожертвований:

 

LV51HABA0551021600417, 

Получатель: Biedrība «9maijs.lv»

Рег. №: 40008128724

Юр. адрес: J.Alunāna iela 8-4, Rīga, LV-1010, Latvija

Код банка (BIC/ SWIFT-код): HABALV22

 

Название банка: «Swedbank» AS.