Михаил Сурин: «Санавиация может забрать пациента и с перекрестка, и с футбольного поля»

Главный внештатный специалист по скорой медицинской помощи в республике, главврач Центра медицины катастроф Коми Михаил Сурин в интервью БНК рассказал, как организована работа санавиации, куда могут долететь вертолеты ради спасения пациента, почему медикам стало удобнее перевозить больных на новом Ми-8 МТВ, где планируют открыть новые посты для экстренной медпомощи и будет ли учреждение тратить на свой переезд несколько десятков миллионов рублей.

— Что из себя представляет Территориальный центр медицины катастроф?

— Центр медицины катастроф был организован 1 января 2014 года. Он отделился от Коми республиканской больницы и стал самостоятельным юридическим лицом. Собственно говоря, с этого и начинается путь организации. Основная задача центра — своевременная эвакуация пациентов из отдаленных и труднодоступных территорий к местам оказания специализированной помощи: в крупные медицинские организации Сыктывкара, Ухты, Воркуты. В 2020 году центр был реорганизован, к нему присоединилась скорая помощь Сыктывкара, Сыктывдина и Ухты — и штат центра из 60 человек вырос до тысячи.

В Сыктывкаре у нас большая подстанция на Кирова, 58, подстанция в Эжве, пост в Краснозатонском и пост Орбите, который мы открыли в ноябре 2023 года. Это было большое для нас событие. Также есть посты в Пажге и в Зеленце Сыктывдинского района, отделение медицинской эвакуации, которое по-прежнему занимается вылетами, выездами в районы для медицинской эвакуации пациентов.

В частности, если говорить о вылетах, как правило, этим занимаются вертолеты Ми-8 МТВ с медицинскими модулями.

— Недавно сообщалось, что в Коми как раз прилетят два вертолета Ми-8, один поступил еще в 2022 году. Еще один вертолет запланирован к передаче в четвертом квартале 2024 года. Сколько сейчас в вашем распоряжении авиатехники?

— Вообще, развитие санитарной авиации в республике сильно шагнуло вперед. Почему? В 2017 году на уровне России был запущен федеральный проект по санитарной авиации, субъектам стали предоставлять субсидии на увеличение количества вылетов. Это позволило в республике организовать дежурство трех судов. Сначала это был вертолет 1980-го года выпуска, без медицинского модуля. Он находился в Печоре. В 2017 году появился новый вертолет Ми-8 МТВ с медицинским модулем и всей аппаратурой. Мы его поставили в Ухту — географический центр Коми. Затем в 2022-м году был приобретен вертолет, он базируется в Сыктывкаре.

Мы видим и чувствуем внимание, которое уделяется нам правительством региона. Ведь увеличение вылетов произошло не только за счет федеральных денег, но и за счет большого регионального софинансирования. А приобретение новых вертолетов позволит нам еще больше приблизить санитарную авиацию к больным и пострадавшим в ДТП.

В 2016 году, когда у нас был только один вертолет в Печоре, было совершено всего 160 вылетов в год и эвакуировано 200 пациентов. По итогам 2023 года было 650 вылетов, то есть это по два в день, а количество эвакуированных пациентов свыше 900.

— Рост связан только с увеличением количества авиатехники?

— Не только. Перед нами стоят большие задачи — например, пациенты с инфарктами должны быть госпитализированы в течение суток в центры, где могут им оказать помощь. Прежде всего, это кардиоцентр, Ухтинская городская больница №1 и Воркутинская больница скорой медицинской помощи.

То же самое по инсультам. Но по этим патологиям у нас сеть немножко больше. Мы можем доставить пациента в Усинск и Печору — в первичные сосудистые отделения. Например, в один день мы сделали три вылета: в Усинск доставили работника с инсультом с нефтяного месторождения, одного пациента перевезли из Инты в Воркуту и троих с острой коронарной патологией доставили из Печорской ЦРБ в кардиоцентр.

Вертолеты у нас базируются в Сыктывкаре, в Ухте и в Усинске. Я хочу отметить большое участие наших коллег. При госпитализации самых маленьких пациентов мы работаем с Республиканской детской клинической больницей, доставляем их бригаду на место.

Как пример, недавно была вспышка менингита в Печоре, Усинске и Инте. Пациенты вместе с этой детской бригадой были доставлены нашим вертолетом в инфекционную больницу. Вот один ребенок уже был выписан, второй готовится к выписке.

— А как вы выстраиваете маршрут? Забираете врачей из Сыктывкара, летите в другой город и потом возвращаетесь?

— Да, это достаточно трудоемкая работа. Допустим, если пациент нуждается в переводе из Инты, то вертолет с бригадой вылетает из Сыктывкара, летит в Инту, там забирают пациента и госпитализирует его в инфекционную больницу. Время работы конкретно с пациентом у нас очень большое, это может быть 2-3-4 часа, до 6 часов.

Также мы эвакуируем в федеральные центры — в Москву, Питер, Нижний Новгород, Калининград — с помощью рейсовой, либо чартерной авиации. Самолет у нас есть, мы тоже его привлекаем, но это не так часто происходит.

— С новыми вертолетами медпомощь стала эффективнее?

— Конечно! Эти вертолеты приходят с медицинским модулем. Благодаря этому мы можем уже не выгружать из машины наше оборудование, а использовать то, которое есть. К тому же медицинская эвакуация стала более безопасна, потому что оказывать помощь пациентам в палате реанимации – это одно, а в вертолете, где шум и вибрация, – совершенно другое.

— Вертолеты есть в Ухте, Сыктывкаре и Усинске. А в остальных муниципалитетах они разве не нужны? Или этой техники достаточно?

— Если нам нужна эвакуация, например, из Усть-Илыча на севере Троицко-Печорского района, бригада скорой может туда добраться из райцентра, но она там всего одна на весь район. Тогда возникают риски для других пациентов, к которым эта машина может не успеть. Поэтому в этот отдаленный населенный пункт летит вертолет либо из Сыктывкара, либо из Ухты, забираем пациента и госпитализируем, как правило, его уже не в Троицко-Печорскую больницу, а в центр оказания помощи в Ухте или Сыктывкаре.

— А теоретически можно в Троицко-Печорскую ЦРБ довезти?

— Это возможно, но крайне редко такое происходит.

— В любом месте можно сесть вертолету?

— В Республике Коми всего 85 вертолетных площадок. Из них 62 имеют аэронавигационные паспорта с круглосуточным режимом работы. То есть это ночной светостарт. Туда вертолет может сесть и ночью, в том числе зимой.

Хотел бы отметить, что республика довольно-таки активно включилась в увеличение количества вертолетных площадок с ночным светостартом. То есть каждый год приобретается определенное количество наборов, они ставятся в труднодоступные отдаленные территории. И благодаря этому мы иногда можем чаще вылетать в ночное время. Но сейчас у нас весна, скоро лето — световой день увеличивается, и нам будет в этом плане попроще.

— Вот если нет вертолетной площадки? Доставить до нее человек невозможно. Что тогда?

— Если командир воздушного судна принимает решение сесть в каком-то месте, то он это делает. Либо привозят пациента в определенную точку. Дальше наша бригада берет на себя пациента, стабилизирует его и летит в медцентр. Зимой сложнее, и многие вылеты, к сожалению, переносятся на утро, потому что нет минимального допуска для воздушного судна. Как правило, если необходима госпитализация в крупные центры, то местные медики сначала везут в ближайшую больницу, а оттуда уже делается заявка.

Иногда вертолет садится на неподготовленную вертолетную площадку, например, на перекресток в Койгородке. Там, конечно, есть полиция, пожарные, все это ограждается, закрывается проезд, но при этом возникают другие проблемы — камни, щебень, песок летят в тебя, в стекла. У нас есть посадки и на футбольное поле в Объячево и Жешарте, в тундре иногда садимся вообще наугад. Хорошо еще, когда местные жители могут указать свои координаты.

— Кто принимает решение о вызове санавиации?

— Регламент привлечения санитарной авиации четко прописан в федеральном законе: это труднодоступные отдаленные территории, при чрезвычайной ситуации либо невозможности эвакуировать пациента любыми другими способами. Например, мы из Ухты иногда можем забрать пациента на вертолете в Сыктывкар, хотя есть неплохая дорога. Но иногда состояние пациента настолько тяжелое, что его нельзя везти на автомобиле скорой помощи, поэтому поднимается воздушное судно.

Вообще триггером для нашего участия является заявка от медорганизации. Потом наш круглосуточный оперативный отдел решает вопрос о своевременной эвакуации.

— Вы говорили в прошлом году, что стоимость часа полета составляет 250 тысяч рублей.

— Сейчас летный час обходится также — 250-260 тысяч рублей. Если бригада летит по маршруту Сыктывкар — Инта — Сыктывкар, тогда надо девять часов умножить на 250 тысяч рублей. В итоге получаем сумму эвакуации больного.

Бюджет санитарной авиации на летные часы составляет примерно 700 миллионов рублей в год. Это в основном средства Республики Коми. В том году у нас вышло 2300 часов, сейчас у нас пока разыграно 2200 часов, но в итоге получится, скорее всего, 2400. По данным на 1 апреля, мы сделали уже 160 вылетов.

— Несмотря на фиксированный бюджет, вы занимаетесь спасением людей без оглядки на лимиты?

— Мы работаем исключительно по показаниям. Если показания к транспортировке есть, воздушное судно будет подниматься. При нехватке летных часов, это уже моя обязанность поставить вопрос перед Минздравом.

— Оплачивает все расходы ваш центр? Не районные больницы?

— Даже в медорганизациях такой вопрос возникал. Все авиационные работы оплачивает Центр медицины катастроф.

— Чьи вертолеты используются для санавиации?

— Мы ежегодно разыгрываем аукцион на авиационные работы. На аукцион вправе выходить любая авиакомпания, которая подходит под техническое задание и может предоставить вертолет. В этом году у нас победителем по Сыктывкару является «Комиавиатранс». Они как раз дежурят в столице Коми. В Ухте работает «Национальная служба санитарной авиации» — питерская авиакомпания, которая активно заходит на рынки, в том числе в субъекты. И третья авиакомпания из Новосибирска «Ельцовка» дежурит в Усинске. «Комиавиатранс» в данный момент не может выиграть все аукционы, потому что ограничен количеством воздушных судов. Благодаря поставке двух новых Ми-8 МТВ, я думаю, что со следующего года победителем будет «Комиавиатранс». Для нас это удобнее в плане оперативности, потому что руководитель авиапредприятия находится тоже в Сыктывкаре, а пилоты имеют более высокие допуски к полетам.

— Вертолет обязательно должен быть этой марки и модификации?

— Ми-8 МТВ мы используем только потому, что есть еще и вертолеты малой дальности, легкие вертолеты, например, «Ансат», но у него плечо эвакуации 200 километров. У нас за 200 километров куда улетишь-то? Поэтому выбираем Ми-8МТВ, где есть дополнительные баки, и они могут до тысячи километров летать без дозаправки.

— Вертолет, который поступил в 2022 году, как оцениваете?

— У него есть ряд преимуществ, например, виброгаситель — система, которая позволяет снижать вибрацию в салоне. Вертолет оборудован медицинским модулем: пациент не на полу лежит на носилках, а в специальном модуле, где подключается бортовая сеть, электричество, свет — вот такие нюансы, которые очень важны в действии бригад. Скорость полета немного выше, есть система ночной навигации.

— Сколько бригад задействовано именно в санавиации?

— В Сыктывкаре у нас четыре бригады скорой медицинской помощи, которые занимаются исключительно эвакуацией, в Ухте — одна, иногда две, зависит от возможности комплектоваться кадрами. Плюс к этому мы можем дополнительно задействовать бригаду Республиканской детской клинической больницы. Они дежурят круглосуточно на своей клинической базе. Если поступает заявка на эвакуацию маленького пациента, они либо едут на машине скорой либо летят на вертолете. У нас очень тесное взаимодействие.

— Все на чемоданах всегда?

— У нас регламент подготовки бригады к вылету составляет 60 минут летом и 90 минут зимой.

— А при нелетной погоде?

— Бывает и такое. Тогда бригада остается на месте. Как правило, такие случаи эксклюзивные, когда у нас борт подлетает месту посадки, а там нелетная погода, то летчики могут развернуться и улететь обратно. Такие случаи, к сожалению, бывают, но они единичные. А если случилось так, что они сели, допустим, в Инте, бригада поехала забирать пациента в Интинскую больницу, и погода ухудшилась, то бригада останется на месте до появления летной погоды.

— А вы сами выезжаете на крупные ЧП?

— Как правило, выезжают наши медицинские сотрудники, то есть анестезиологи-реаниматологи, реже нейрохирурги, хирурги. Зачастую это бригады скорой помощи, которые могут оказать медицинскую помощь и забрать пострадавших с места ЧС. Что касается последнего крупного ДТП, которое случилось в Корткеросском районе около села Небдино. Пациенты были доставлены в местную ЦРБ, так как там находится ближайшая реанимация. Оттуда спустя всего час мы вывезли двух пострадавших и рекомендовали прооперировать женщину, у которой был поврежден кишечник. Благо, мы ее потом тоже забрали в Сыктывкар, она сейчас поправляется, все у нее хорошо будет.

— Что насчет претензий правоохранителей и очевидцев, что вы долго ехали к месту аварии?

— Доезд бригад регламентируется достаточно жестко. Если от места базирования скорой медицинской помощи расстояние больше 20 километров, то бригада может приехать за пределом 20 минут. В Корткеросе, если говорить про конкретное ЧС, не было нарушения времени доезда. Там было большое количество пострадавших, но там работали две бригады скорой медицинской помощи. Бригада врачебно-сестринская, я считаю, достаточно неплохо оказала медицинскую помощь с последующей госпитализацией пациентов.

— В прошлом году на заседании Госсовета вы говорили, что 91 процент вызовов укладывается в норматив — машина приезжает в течение 20 минут. Как изменилась ситуация?

— По итогам 2023-го года доезд до 20 минут по экстренным показаниям в масштабах республики составил 92 процента. Если мы говорим про территории, которые находятся в зоне ответственности Центра медицины катастроф, то доезд по Сыктывкару и Сыктывдину составляет 97,5 процента, а в Ухте — 96,9 процента. То есть это очень высокие показатели. В Усинске процент доезда по экстренным показаниям в течение 20 минуты превышает 99 процентов. Как они это делают? А там почти все население проживает в городе или непосредственно близко к Усинску. А, к примеру, в Мутный Материк дороги нет, тогда привлекается санитарная авиация.

Даже в самых сложных районах по обслуживанию — Корткеросском и Усть-Куломском — количество бригад соответствует всем федеральным значениям. То есть в Корткеросе вообще четыре бригады скорой помощи при населении не более 30 тысяч. А по идее должно быть три. Именно равномерное расселение жителей по району диктует технические и организационные сложности оказания скорой медицинской помощи.

— Вы имеете в виду сложный в том, что население не сосредоточено в каком-то крупном пункте?

— В Усть-Куломе и Корткеросе 50 процентов проживает непосредственно в административном центре, а другая половина распределена по другим населенным пунктам районов. Соответственно, до всех доехать достаточно сложно.

— В ноябре 2023 года вы открыли пост в Орбите. Предполагалось, что с 15 минут время доезда сократится до 5-7 минут. Удалось достичь показателя?

— В Орбите у нас базируются две ночные и три дневные бригады. Реагирование по микрорайону сильно улучшилось. Но эти бригады не только работают на Орбиту, при необходимости они едут и в Чов, и в Эжву. Это огромный шаг к улучшению качества оказания помощи. Если мы возьмем до открытия этого поста, доезды бригады в Сыктывкаре по «экстренке» (до 20 минут) были в пределах 94 процентов, сейчас это 97 процентов.

— Дальше планируете расширять сеть постов?

— Я бы хотел, конечно же, еще организовать пост по такому же принципу в Давпоне — район разрастается, появляется много новых домов, новых жителей.

— Сыктывдинская бригада не сможет приехать в Давпон?

— Сможет, но в Сыктывдине у нас всего одна бригада, не напасешься. В Пажге мы организовали круглосуточный пост, раньше он был только дневной. Сейчас в Краснозатонском у нас круглосуточный пост, а с начала дачного сезона добавим еще одну дневную бригаду.

— В прошлом году вы говорили про дефицит машин. Тогда минимальная необходимость была в 75 новых скорых, а самый лучший вариант — 140.

— В республике 240 машин скорой медицинской помощи класса B и класса С. Из этих 240 машин 80 находятся за пределами 5 лет эксплуатации. Машины скорой помощи относятся к третьему классу амортизационной группы, которые не должны эксплуатироваться более 5 лет. Но, к сожалению, они у нас продолжают работать только потому, что нет замены. Из этого формируется такая потребность субъекта в дополнительных 80 машинах скорой помощи. Так вышло, что на сегодняшний день есть определенный дефицит, в Сыктывкаре организован ремонт на пяти станциях СТО, и только это хоть как-то позволяет нам постоянно их ремонтировать, обновлять и выводить на линию. В Ухте только две станции СТО, в районах ситуация еще хуже. Я недавно был в Каджероме, в Кожве и в Печоре. Так вот в Каджероме всего одна машина скорой помощи, не дай бог ей сломаться. В Кожве тоже одна машина скорой помощи. Нужен резерв, а резерва, к сожалению, нет. Данный вопрос поднимался в Госсовете, он на контроле у зампреда правительства Екатерины Георгиевны Грибковой. Мы очень надеемся, что этот вопрос будет решаться. В идеале машина должна работать 12 часов, потом 12 часов стоять, ремонтироваться и отдыхать. В Сыктывкаре зачастую автомобиль работает круглосуточно, соответственно, моторесурс никак не пять лет.

В прошлом году субъект получил 21 машину скорой помощи. В этом году мы покупаем за счет своей организации 10 автомобилей скорой помощи класса С для межбольничной эвакуации, но рассчитываем и на республиканскую помощь.

— В 2017 году эжвинскую и краснозатонскую подстанции перевели на аутсорсинг, чтобы как раз решить проблему с обновлением и ремонтом машин. Опыт не прижился?

— До 2020 года был аутсорсинг. Это была проба субъекта вступить в этот проект. И хочу сказать, что, наверное, аутсорсинг – это не вариант для службы скорой помощи конкретно нашего субъекта. Может быть, где-то он удачен, может быть, где-то он неудачен. Конкретно про нас могу сказать, что это не лучший способ решения проблем.

Когда в твоем подчинении и водители, и механики, под твоим контролем и машины скорой помощи, и оборудование, которое в них находится, все-таки есть конкретный человек, с которого можно спросить. А когда это у какого-то поставщика, который где-то за пределами республики, ну это…

— Там же были водители, которые на вас работали. Где они теперь?

— Почти все вернулись, потому что они были трудоустроены как индивидуальные предприниматели. Сложные были там трудовые отношения.

— А почему у вас машины делятся на желтые и белые?

— Автомобили делятся у нас на класс B и класс C. Класс B — это всегда белые автомобили скорой помощи, класс C — реанимобили желтого цвета. Специалисты отделения, которое занимается межбольничной эвакуацией, ездят только на желтых автомобилях, там находится чаще всего анестезиолого-реанимационная бригада.

— Имеется в виду медицинская эвакуация пациентов из одной больницы в другую?

— Такие машины более приспособлены для длительных расстояний, они более комфортны для персонала, более безопасны для пациента. Если, например, усть-куломская бригада будет везти пациента в кардиоцентр, то муниципалитет останется на шесть часов без скорой. Для этого и привлекается отделение межбольничной эвакуации. У нас в Сыктывкаре и в Ухте, да и в целом по республике водители достаточно воспитаны и пропускают машины с включенными спецсигналами, хотя случаи ДТП у нас, конечно же, тоже случаются. Последнее крупное ДТП у нас было в Ухте, когда пациента госпитализировали в Ухтинскую городскую больницу из Шудаяга. На встречку вылетела машина, и водитель скорой, уходя от столкновения, опрокинулся в кювет. Пострадали трое медицинских работников, пациент. Слава богу, что все хорошо обошлось, но машина восстановлению не подлежит.

— Травмоопасная профессия.

— За год в среднем 6-8 случаев производственного травматизма: каталкой могут проехать по ноге вплоть до перелома, в ДТП попадают машины скорой, особенно в темные периоды. Бригады, которые летают на вертолете и на самолете, естественно, имеют свои еще более высокие риски, потому что иногда загрузка пациента происходит под винтами — когда вертолет не глушится, поэтому сильный ветер может даже вырвать петли дверных автомобилей.

— Центр медицины катастроф планировал переехать в здание бывшей поликлиники «РГС-Мед». Удалось выкупить здание? Даже была информация, что из бюджета организации хотели выделить на это 60 миллионов рублей.

— У нас был период, когда мы хотели за счет собственных средств, с согласования Минфина, правительства Коми, приобрести в имущество здание по улице Димитрова. Туда хотели полностью перевести определенное структурное подразделение. Я думаю, это положительно бы сказалось на организации службы скорой медицинской помощи, Центра медицины катастроф. Но видя объективные реалии и видя долгосрочное, прежде всего, прогнозирование перспективы развития организации, мы приняли решение с Минздравом, что эти деньги потратим на машины скорой помощи класса С. Сейчас надо сделать так.