«Хуана-Мария» - загадочная женщина, застрявшая на 18 лет у побережья Калифорнии

Фото из открытых источников Мало кто проводит два десятилетия без контакта с людьми по своей воле. Это случается, но только в результате ужасных ситуаций, например, геноцид коренных народов. Но есть исключение: Хуана-Мария. Хуана-Мария застряла почти в полном одиночестве на острове у побережья Калифорнии примерно на 18 лет — и причина, скорее всего, была случайной. Мало что известно точно о Хуане-Марии — женщине, которую сегодня помнят как Одинокую женщину с острова Сан-Николас. Нет данных, на каком языке она говорила и какое у нее было настоящее имя. Известно лишь, что она родилась в начале 19 века и что она была членом племени Николеньо с острова Сан-Николас, на территории Нормандских островов в южной Калифорнии. Почему она так долго жила одна? Она не была последней в своем племени, хотя и была одной из последних. В детстве она была бы свидетельницей кровавой расправы над ее соплеменниками от рук охотников за выдрами из числа коренных жителей Аляски, которые приплыли из Америки на охоту за мехом. По их словам, жители Аляски потеряли одного из членов своей команды из-за убийцы Николеньо, что спровоцировало серию убийств в отместку. К 1830-м годам осталось лишь горстка Николеньо — самое большее двадцать или около того, если верить воспоминаниям американского пограничника, исследователя и добросовестного «горца» Джорджа Нидевера. Итак, когда группа монахов-францисканцев из миссии Санта-Барбара на материке отправила шхуну под названием «Пеор-эс-Нада» — буквально «Лучше, чем ничего», — Николеньо покинули остров, который они называли домом последние 10 000 лет или около того. Как и многие перемещенные американцы на протяжении веков, они оказались в Лос-Анджелесе. Кроме двух из них. Хуана-Мария осталась вместе со своим маленьким сыном — и никто не знает, почему. Некоторые говорили, что это был просто несчастный случай; другие, что она спрыгнула с лодки и доплыла до берега, поняв, что ее сын не сел на борт. «Это немного похоже на историю, когда она созрела, стала немного более романтизированной по мере того, как к ней добавлялись элементы», — сказал Стивен Шварц еще в 2013 году. В поисках пещерных жилищ Хуаны-Марии на острове Сан-Николас он вместе с командой археологов стремился собрать воедино как можно больше фактов из истории Хуаны Марии, но отделить миф от правды никогда не было легко. «Вы можете прочитать, что у нее был ребенок, вы можете прочитать, что у нее было двое детей, вы можете прочитать, что она по ошибке оставила ребенка, вернулась за ребенком и обнаружила, что ребенок был съеден дикими собаками, или вы можете обнаружить, что она спрыгнула, поплыла обратно к берегу, только чтобы обнаружить, что ее ребенок действительно попал в лодку», — объяснил он. «Есть так много разных версий, что на самом деле это не дает вам полной уверенности в том, что в этом есть какая-то настоящая правда». Какой бы ни была причина, пара осталась на острове в одиночестве на следующие 18 лет — за эти годы несколько лодок вернулись, но ни одна их так и не нашла. В какой-то момент сын Хуаны Марии, теперь уже взрослый, подвергся нападению акулы или косатки у берегов острова и умер, оставив свою мать одну, почти в 100 километрах от ее друзей на материке. В конце концов, в 1853 году Хуана-Мария была найдена. На ней было платье из перьев, сшитых из сухожилий, и жила она в доме из китовых костей и тростника; она, похоже, питалась тюленьим жиром и рыбой, и, несмотря на эту находчивость, ее сразу же окрестили «дикой женщиной» Сан-Николаса. «Искусство, проявленное при изготовлении иголок, швейных принадлежностей, корзин, сосудов для воды — для изготовления всего этого, по-видимому, ее единственным инструментом был кусок лезвия старого ножа, — безусловно, любопытно», — сообщала газета Marysville Daily Herald от 3 ноября 1853 год. «Кувшины для воды сделаны из расщепленной морской травы, плотно сплетенной в виде фляги, а дно и часть стенок обмазаны глиной, источники которой находятся на островах. У нее есть сетка из сухожилий, около восьми квадратных футов, вязание которой точно такое же, как для рыбалки». Однако даже после того, как ее увезли на материк, ее изоляция продолжалась. «Пока не найдено ни одного человека, который мог бы понимать или говорить на ее языке», — отмечается в статье. Проблема заключалась в том, что, хотя Лос-Анджелес стал домом для многих коренных народов к середине 19-го века, язык Николеньо, по-видимому, был относительно уникальным — современный анализ, основанный на очень немногих известных нам словах, которые она использовала, поместил его как живущий на такическая ветвь уто-ацтекской языковой семьи, похожая на языки тонгва и татавиам, которые когда-то были широко распространены на территории нынешнего округа Лос-Анджелес. Кажется, вокруг было несколько человек, которые могли поговорить с Хуаной-Марией, и она была хорошо известна своими песнями, но подробности того, что она говорила, и на каком именно языке, были утеряны. «Первое, что она увидела и по-настоящему поразило ее, — это лошадь, — сказал Шварц. «Она никогда не видела животное размером с лошадь. Видеть человека верхом на лошади, должно быть, было для нее чем-то удивительным». К сожалению, ее жизнь среди других после почти двух десятилетий изоляции не оказалась долгой. Она крестилась в октябре 1853 года (и вряд ли когда-то удастся узнать, действительно ли она согласилась на него или прошла обряд в неведении) — незадолго до своей смерти от дизентерии в Санта-Барбаре, Калифорния. Именно во время крещения она и получила свое испанское имя Хуана-Мария. Прошло всего семь недель с тех пор, как она покинула Сан-Николас. Возможно, она провела не так много времени на материковой части нового штата Америки, но отчеты свидетельствуют о том, что она, по крайней мере, время провела довольно хорошо. «Она попала в совершенно новый мир; она пела и танцевала совсем немного. Люди приходили и приносили ей маленькие подарки, и, конечно, эти подарки не имели для нее никакой ценности, поэтому она раздавала их всем маленьким детям в доме», — сказал Шварц.