Карнавал Ирины Муравьёвой
– Ирина Вадимовна, Вы как-то сказали, что будете раздавать интервью, когда наступит юбилей. Поздравляем Вас с юбилеем и надеемся, что с этого момента Вы начнёте спокойнее относиться к интервью.
– Вообще-то, юбилей переводится на русский язык как "пятьдесят". Его больше не будет.
– Ваша театральная история началась не с Малого, а с Детского театра, а Вашей первой ролью была роль мальчика.
– Это была пьеса Михалкова "Сомбреро". Мальчика уже кто-то играл, а потом меня ввели в этот уже созданный спектакль. Замечательный совершенно!
– По тем временам было круто играть мальчиков?
– Это было безразлично. Дайте только играть, всё равно что именно: дерево, тряпку, мальчика, тётю, бабушку. Для артистов неважно, кто это.
– А если бы сегодня мужская роль появилась в вашем репертуаре?
– Я бы призадумалась.
– Почему?
– Я бы призадумалась, потому что теперь это уже что-то другое. Та лёгкость молодёжная, та всеядность, жажда любым способом оказаться на сцене и что-то проделать – её уже нет.
– Вас знают как поющую актрису, но песни из фильмов известны в большей степени. Однако в Вашем репертуаре есть песня "Если б не было войны". Скажите, война в Вашей жизни играет большую роль?
– Да, у меня папа прошёл всю войну, мама в оккупации была, муж блокаду Ленинграда пережил, когда был совсем маленьким ребёнком.
– Мама с папой познакомились после войны или на войне?
– Они познакомились после войны. Мама ушла из той семьи, куда её на работу привезли, и стала работать в советских организациях. Она замечательно научилась говорить по-немецки и печатать на машинке, а потом встретила там папу. Папа был уже офицером к тому времени. Он после школьной скамьи прошёл все 4 года. И переводчиком работал уже в конце войны.
– Ваша бабушка вшила ему перед войной молитву в гимнастёрку?
– Да. Бабушка, папина мама, была очень набожной. Она вшила 90-й псалом ему в гимнастёрку. До сих пор у нас остался этот маленький кожаный футлярчик, в котором лежит её рукой переписанный псалом.
– У Вас много ролей сейчас в театре?
– Нет, не так много. Моя норма – 4 спектакля в месяц.
– Вы сами её установили?
– Это такая градация. Это всё официально совершенно существует. Всё зависит от звания.
– То есть у народных артистов должно быть по 4 спектакля?
– Считается, если ты народный артист, то играешь большие роли, и для восстановления к следующей роли тебе нужно время. А я-то думала, почему я так редко играю... Оказывается, я восстанавливаюсь!
– Вы довольны тем, как складывается судьба Ваших взрослых уже сыновей?
– Да.
– Они радуют?
– Знаете, так страшно говорить. Как у всех...
– А внуки?
– Внуки, конечно, хорошие. Одному 15 лет сейчас будет, а другой ещё маленький.
– Тем не менее бабушкино воспитание...
– Будет. Заставим! Вы знаете, почему я не люблю давать интервью? Я просто не могу разговаривать с некоторыми людьми. Они совершенно не в курсе актёрской профессии, не в курсе того, что такое театр, и начинают задавать вопросы. Спрашивают какую-то глупость! Это очень трудно вынести. Говорят, что нет глупых вопросов, есть глупые ответы, но…
– Будем надеяться, что, когда мы потом выйдем, Вы не скажете то же самое про нас.
– Я Вами очень довольна.