Писатель Платон Беседин объяснил, в чем суть фильма «Банши Инишерина»
На днях Американская киноакадемия объявила номинантов на ежегодную премию премию «Оскар». Среди претендентов на высшую награду в категории «Лучший фильм» выделяются два — «Банши Инишерина» и «Треугольник печали». Писатель Платон Беседин в колонке для «360» рассказал о первой ленте. Далее — прямая речь. Начнем, пожалуй, с «Банши» (станем для удобства именовать так), снятом Мартином Макдоной (или Макдонахом, как кому больше нравится) и не столь давно удостоенном сразу трех «Золотых глобусов». «Банши Инишерина» — медленное, атмосферное кино, больше похожее на пьесу (из нее оно и родилось), диссонирующее с тем, что и как обычно снимают сегодня. Одно только название — будто вставную челюсть где-то оставил, столько шипящих! К слову, главный герой — хмурый рыжий увалень Колм (роль великолепного Брендана Глисона) — заявляет, что назвал так свое произведение для скрипки «Банши Инишерина» из-за понравившегося повторения «ш». Второй главный герой — Падрик (или Подрик), сельский дурачок, простофиля, прикованный к родной земле. Роль эту исполнил Колин Фаррел, привычно играющий бровями, давя на слезу. Нечто похоже, пусть и не столь усердно, он делал в ленте «Залечь на дно в Брюгге» (в оригинале — InBruges), где партнером его тоже был Брендан Глисон, а фильм срежиссировал Мартин Макдона. В общем, в «Банши» из «Брюгге» не хватает разве что Рэйфа Файнса, сыгравшего там шикарную роль гангстера Гарри. Зато в «Банши» есть молодой исполнитель Барри Кеоган, герою которого — наивному измученному парню Доминику — определенно веришь. И нет сомнений, что именно его режиссер принесет в жертву, и о его смерти предупредят, как положено в ирландской мифологии, те самые банши. В оригинале ленте называется The Banshees of Inisherin — то есть банши несколько. И одна, как гласит ирландская мифология, действительно напоминает фею. А вот другая, появляющаяся в самые неприятные моменты повествования, скорее напоминает ведьму — в ленте ее называют «карга». Тут есть очевидное сходство с ведьмой из шекспировского «Макбета», однако я провел бы и еще одну параллель: карга до тяжести в сердце напоминает мать Лоры Палмер — прежде всего, такую, какой ее показали в третьем сезоне «Твин Пикс». Есть еще одна параллель с творениями Дэвида Линча — членовредительство. В «Банши» Колм садовыми ножницами лишает себя пальцев, и те валяются на земле. Примерно так же пугало зрителя отрезанное ухо в «Синем бархате» Линча. Оба режиссера, ясное дело, заявили, что эти кадры — факты членовредительства — ничего не значат, но именно они впрыскивают в ленты необходимую толику кафкианского безумия. Вообще отсылки к книгам и фильмам в «Банши» можно искать до бесконечности, но это вовсе не модная игра в постмодернизм с кризисом жанра, как во вторых «Аватаре» и «Достать ножи», а скорее органичное многоголосие. Вспоминается ведь не только In Bruges, но и ленты другого Макдоны (их два брата — Джон и Майкл) — в первую очередь его изумительная «Голгофа». Да, те же эпические пейзажи с бесконечной зеленью гор, которая одновременно может быть символом как возрождения, так и гниения. Только у Джона Макдоны Брендан Глисон играл мудрого, добросердечного священника, а тут он сам приходит на исповедь — и встречает там куда менее чуткого служителя Божьего. Впрочем, в «Банши» прогнили и просели, точно старый матрас, все институты власти — и полиция, и Церковь, и где-то фоном грохочет гражданская война. Стопкадр из трейлера По ходу ее — здесь я даю завязку фильма, что рецензенты обычно делают в начале — Колм и решает больше не общаться с Падриком. Он устал от его навязчивого общества, вымотался от глупости и ограниченности. На то есть и личные причины. Колма в лучших традициях Камю и Сартра придавила невыносимая тяжесть бытия. Смерть рыщет совсем рядом, а он так ничего и не успел сделать: не написал роман, не создал картину или музыкальное произведение. Его жизнь прошла зря, впустую. И если Падрика такой обломовский ход вещей устраивает, то вот Колм отчаянно противится. Ведь, поясняет он Падрику, запомнили только Моцарта, а не добрых людей, окружавших великого композитора. Но беда в том, что и Падрик, и Колм по-своему пусты — и в главном не отличаются друг от друга. Неслучайно герой Фаррела не знает, кто такой Моцарт, а персонаж Глисона путает век, в котором жил композитор. И если один находит спасение (точнее, псевдоспасение) в музыке, то второй — в близости к природе: Падрик не расстается с ослицей. Тут, кстати, есть сюжет в духе Эмира Кустурицы, и это весьма любопытно. Вот только реального спасения не произойдет ни для одного, ни для второго: Падрик потеряет ослицу, а Колм — пальцы, и оба останутся на острове (выдуманном Инишерине). Сбежит с него лишь наиболее образованная — та самая банши (вероятно), сестра Падрика, которая — и это неслучайно — уезжает работать библиотекарем, предварительно отвергнув любовь будущего покойника. Стопкадр из трейлера Да, Инишерин — остров, но это же замкнутость, ограниченность человеческой жизни, ее пустота, которую в конечном счете не способны заполнить ни творчество, ни дружба, ни знания, ни простота, ни близость к природе. Человеку нужно нечто большее — то, за что он сможем держаться, как за канат, и по нему выбраться с «острова», им же созданного. Справедливы мнения тех, кто увидел в ленте Макдоны проблему выбора — обыденной человеческой жизни или отречения от нее во имя творчества. Правы и те, кто в конфликте Падрика и Колма, который расширяется, как дьявольская воронка и, видимо, уже никогда не утихнет, рассмотрели аллюзию на Гражданскую войну. Все так, но прежде всего Макдона показывает (к слову, в других своих лентах — тоже), как банальна трагедия и с каких мелочей разрастается страшное, необратимое — то, что отравляет и в итоге поглощает жизнь. Стопкадр из трейлера Отчасти это гоголевский сюжет (опять же, в одной из лент другого Макдоны была отсылка к текстам Николая Васильевича), но души тут изначально мертвы и скупать их не собираются. Банши предупреждает не живых, а мертвых о мертвых же, и те по итогу хоронят своих мертвецов. Вот в чем фокус, который являет нам Мартин Макдона в своей ленте. Эпиграфом к ней могли бы стать слова Томаса С. Элиота: «Так умирает мир — не взрыв, но всхлип». Именно так — всхлип, и в том кроется главный ужас. Но так умирает не только мир, но и каждый человек по отдельности (Фаррел это демонстрирует в одной из сцен), обреченный проводить жизнь — ту, что есть до, и ту, что будет после смертной черты — на Инишерине, из которого, похоже, нет выхода. Обреченность — вот чем веет от нового кино Мартина Макдоны. Впрочем, один человека — пусть и банши — с этого острова все-таки выбрался.