В Воронеже показали спектакль, удостоенный «Золотой маски»
Спектакль «Черные доски» с жанровым определением – прогулки по жизни – создан по мотивам произведений Владимира Солоухина, а также его автобиографических очерков, воспоминаний, стихов и посвящен столетию со дня рождения писателя. Такой интерес объясняется просто: Солоухин родом из Владимирской области. К его фигуре и к его творчеству земляки относятся трепетно – к юбилею выпущено полное собрание сочинений (11 томов), в его доме в селе Алепино создан музей, а в областном театре поставлен спектакль.
Возможно, приступая к работе над инсценировкой для будущего «датского», как их принято называть, спектакля, его режиссер Владимир Кузнецов не помышлял ни о каких особых наградах. Просто честно выполнил работу, перелопатив все 11 томов, переплавив в художественное целое жизнь, боль, заблуждения и прозрения, поэзию, прозу и публицистику далеко не простого, во многом противоречивого автора, представив его зрителям во всей, как говорится, жизненной полноте. Талантливо и грамотно сделанная инсценировка во многом и определила успех спектакля. Это как фундамент, который либо удержит возводимое здание, либо нет. Скажем, неудачи нескольких воронежских премьер прошедшего сезона обусловлены некачественными инсценировками. Но это к слову.
Человеческий голос
Какое счастье, что владимирские артисты работали без микрофонов, ставших, если честно, каким-то дурным наваждением последних лет. Это техническое подспорье всегда привносит ощущение эстрадности, что бывает и кстати, но далеко не всегда. Здесь бы это было точно ни к чему, потому что лишило бы спектакль его главных качеств – простоты и подлинности.
Все начинается с пограничной ситуации. Автор, представленный в трех ипостасях: Юность (Тимофей Ефимцев), Зрелость (Илья Струков), Прозрение (Владимир Лаптев), попав на больничную койку в возрасте 49 лет, получает диагноз-приговор, по которому жить ему осталось «два-три месяца, от силы полгода». А когда исполнение приговора откладывается, понимает, что это время дано ему не просто так, а для того, чтобы он мог исполнить свой писательский долг – правдиво рассказать о чем-то главном из того, что он видел на свете.
В спектакле звучит несколько песен (музыка Полины Шульевой), причем поют актеры хорошо, аккомпанируя себе вживую – гармонь, виолончель, барабан. Но ключевым режиссер выбрал стихотворение из повести «Приговор»:
Жизнь – как война. Я получил раненье. /Смертельное. На то и есть солдат./ Уйдут вперед остатки поколенья, /Я упаду, откинувшись назад. /Я упаду,/ Без удальства и гнева /Приемля свой назначенный черед, /Как шаг назад упал товарищ слева, /Как через шаг и справа упадет/…
Это стихотворение Илья Струков (ипостась Зрелость) читает в начале спектакля целиком в микрофон на стойке, как это могло быть в 1975 году, когда была написана повесть. Ритм и тревожность стиха задают атмосферу и придают действию концентрированность формы. Уже в несколько иной тональности оно вновь прозвучит в сцене телевизионной дискуссии, когда Автор, настаивающий на сохранении и охранении знаковых мест русской культуры (в частности восстановлении храма Христа Спасителя, в котором его первым и отпоют в 1997 году), оказывается в абсолютном одиночестве, а его выступление вырезают из программы.
Правдиво и просто
Солоухин писал свои произведения от первого лица, что, возможно, позволило вплести в общую канву спектакля три рассказа, «Серафима», «Варвара Ивановна» и «Девочка на урезе моря», практически без «швов», устроив прогулки по жизни Автора, как точно обозначил жанр спектакля режиссер.
В «Серафиме» речь идет о трогательной, даже вызывающей добрую улыбку (так это выстроено в спектакле) влюбленности только вступающего в жизнь юноши и о том, что жизнь сложнее плаката – далеко не идеальная в моральном плане героиня, когда началась война, уходит медсестрой на фронт. И редактор серьезного издания гневно отчитывает Автора за допущение такого несоответствия. В «Варваре Ивановне» показан невероятно сильный характер русской женщины, которая, если того потребуют обстоятельства жизни, способна и надвигающуюся смерть преодолеть. Так, уже особорованная, практически попрощавшаяся с этим светом старуха (Жанна Хрулева) вдруг обретает неведомо откуда взявшиеся силы и продолжает жить, чтобы выходить осиротевших внуков. Ну, а «Девочка на урезе у моря» – пронзительное исследование феномена и таинства материнства. К слову, на сегодняшний день актуальнейшее.
Лаконичность выразительных средств спектакля во многом продиктована сценографическим решением (Дмитрий Дробышев): множество скамей – непременный атрибут деревенской хаты – можно превратить во что угодно. Хотя часто они скамьями и служат – в этом смысле сюжеты не слишком прихотливы. Но их простота и определяет сложность для исполнителей. Здесь нельзя соврать, использовать любимый штамп, да и вообще любая «театральность» этому спектаклю противопоказана. Только подлинность существования, как ни банально это прозвучит. Солоухин отмечал: оттого, что он пишет от первого лица, его часто отождествляют с героями, а истории воспринимают документальными. Такова была природа его дарования, неповторимость авторского взгляда и стиля. И эту почти правдивость документа создателям спектакля удалось передать. И простотой существования, требующей не только профессионализма, но и каких-то личностных качеств. И используемым в спектакле видеорядом (Константин Белов), представляющим не персонажей даже, а актеров, причем абсолютно естественных, без привычного актерского позирования, тоже приближает к документальности.
Проза на сцене диктует не совсем привычный для актера способ существования – он и рассказывает о событии, и одновременно играет, существует в образе, что требует, конечно же, мгновенных переключений, с чем владимирские актеры прекрасно справляются. И даже невозможно кого-то из них отметить отдельно, хороши все, а главное, что вместе они составили крепкий ансамбль, что тоже работает на общий успех спектакля. Еще одним достоинством которого является то, что в нем нашло свое отражение время, вокруг которого сегодня вновь поднимаются споры и ломаются копья. И потому так важно говорить о нем честно и правдиво.
И еще. После этого спектакля мне захотелось перечитать Владимира Солоухина и вообще основательнее познакомиться с его творчеством. Надеюсь, не мне одной.