Игорь Матвиенко о «Новой волне», потенциале Казани и силе татарского языка

«Волга – это и есть Россия»

Игорь Игоревич, в этом году «Новая волна» впервые проходит в Казани. Ранее Игорь Крутой говорил о том, что выбор площадки обусловлен тем, что в свое время он сделал здесь немало проектов и поэтому Казань ему близка. А как вы оцениваете выбор столицы Татарстана? Близка ли вам Казань по духу?

Дело в том, что всю свою музыкальную юность я провел на гастролях, объездил всю страну. Вообще всю! Но каким-то чудесным образом так получилось, что я ни разу не был в Татарстане. Поэтому для меня это открытие чего-то нового. Я столько раз слышал об этой республике, о городе Казани. Поэтому я очень рад, что в этом году мы именно здесь.

Раньше «Новая волна» проходила в приморских городах – в Юрмале, Сочи. В Казани же моря нет, зато есть Волга. Как думаете, соотносится ли в таком случае название конкурса с местом его проведения?

Волга – это же и есть Россия, поэтому, конечно, соотносится. Мы, кстати, завтра пойдем ее осваивать. У нас есть разные плавательные приборы (электрофойлы), которые мы с собой возим, в том числе на гастроли. Планируем плавать на них по Волге. Но все зависит от погоды, конечно.

Открытие «Новой волны» в Казани предваряло большое количество мероприятий, и на одном из них гендиректор фестиваля Александр Румянцев заявил, что конкурс может и вовсе переехать в столицу Татарстана. Правда, позже появилось уточнение – если власти республики согласятся. Как думаете, если все срастется, может ли «Новая волна» обрести здесь новое дыхание и даже перерасти привычный формат конкурса?

Сейчас говорить об этом рано, нужно немного подождать и посмотреть, как все пройдет. Насколько я знаю, в Казани действительно проводится множество крупных мероприятий – здесь прошла, например, Универсиада в 2013 году. Город постоянно становится площадкой для значимых событий, развивается в плане спорта.

Что касается перспектив по «Новой волне» – посмотрим, почему бы и нет. Нужно немного освоиться. Сейчас поеду по городу на велосипеде, которые мы тоже взяли с собой. Хотим посмотреть вашу знаменитую набережную Казанки.

«В отличие от многих других фестивалей «Новая волна» действительно дает новые имена»

Фото: © Владимир Васильев / «Татар-информ»

«Артисты делятся на две категории: «ребята с нашего двора» и «инопланетяне»

«Новой волне» уже больше 20 лет. Насколько изменился конкурс за эти годы, по вашему мнению? Как в техническом плане, так и в смысловом.

Вы знаете, в отличие от многих других фестивалей и разных телевизионных шоу, за редким исключением, «Новая волна» действительно дает новые имена. И их огромное количество: Сергей Лазарев, Люся Чеботина, Полина Гагарина, Дима Билан и многие другие. Это означает, что конкурс действительно работает. Обычно шоу заканчивается, и на этом заканчивается и все остальное – ни новых имен, ни песен, ничего. С «Новой волной» все иначе, и именно поэтому они существуют уже более 20 лет. Молодец Игорь Крутой! Недаром же у него такая фамилия.

За эти годы сменилось также не одно поколение артистов. Какая она – эта новая волна современных певцов, музыкантов?

По большому счету, ничего за эти годы особо не поменялось. Артисты делятся на две категории: «ребята с нашего двора» – это группы вроде «Любэ», «Иванушек International». Другие – это такие инопланетяне, в хорошем смысле слова: нарядные, яркие, красивые. Например, к ним можно отнести Валерия Леонтьева.

Если говорить об изменениях, девушки стали, конечно, более тюнингованные. Не знаю, насколько это красиво, но тем не менее.

Еще одно отличие – раньше на эстраде было много групп. Если разобрать исторически, как развивалась музыкальная культура, всегда были «мы» и «я». Сейчас же превалирует именно «я». Хотя сейчас уже есть первые ростки, появляются новые группы. Например: «Комната культуры», «Три дня дождя». И это хорошо, мне эта тенденция нравится, потому что я всю жизнь работаю с местоимением «мы».

А почему на сцене стало больше «я», как вы считаете?

О, это философский вопрос. Думаю, свою роль сыграли соцсети – эти девушки бесконечные, которые себя фотографируют, выкладывают каждый шаг. Если посмотреть ленту, там кругом «я».

То же самое наблюдается в шоу-бизнесе. Стало, например, много блогеров. А они всегда в первую очередь строят личный бренд. Достаточно много современных артистов сначала создают аудиторию в блогах, а потом начинают исполнять песни, которые уже потом слушает эта аудитория. Ну, например, сюда можно отнести ту же Леру Bearwolf.

«Молодец Игорь Крутой! Недаром же у него такая фамилия»

Фото: © Владимир Васильев / «Татар-информ»

«Сейчас огромное количество музыки, да еще ИИ добавил до 20% рынка»

Многие молодые артисты приезжают на «Новую волну» с надеждой на «путевку в жизнь». А что лично для вас является главным критерием, чтобы сказать: «Вот это настоящая новая звезда»?

У артиста есть потенция. Реализует он ее или нет – зависит от команды, которая с ним работает. Это очень сложный вопрос, на самом деле. Может быть очень хороший потенциал, но при этом недостаток вкуса у самого артиста или его команды.

Вот Григорий Лепс как-то жаловался: он создал продюсерский центр и предложил своим артистам песню, которая на его концертах идет на ура. А они ответили: «Фу, какая гадость! Мы такую попсятину петь не будем».

Продюсер – это взгляд со стороны. Не всякий артист может объективно оценить, насколько правильно он все делает. Но продюсеры тоже должны разбираться: бывает, что они сами запутывают артиста. В итоге все вместе пошли не в ту сторону, заблудились, и артист исчезает.

Если все же говорить о критериях, получается, что сегодня просто хорошо петь уже недостаточно?

Просто хорошо петь – этого уже давно недостаточно. Сейчас огромное количество музыки, песен, да еще искусственный интеллект добавил до 20% рынка. Обычная песня – это уже просто шум, музыкальный «белый шум».

Чтобы пробиться через этот шум, нужен сильный материал, и не просто музыкальный, а правильно поданный. Условно, та же Лера Bearwolf или Shaman – артисты совершенно разные, полярные. Но у каждого своя краска, свой вокал. Когда слышишь их песни, думаешь: что-то интересное.

А вот многочисленные девушки, выстроившиеся в одну очередь и поющие одинаковыми голосами с одинаковыми битами, уже не выделяются – это как раз и попадает в разряд шума, пробиться с ним почти невозможно.

Давайте вернемся к «Новой волне». У жюри на таких конкурсах всегда сложная роль. Вы себя видите скорее дипломатом или принципиальным судьей, который готов спорить до конца?

Я вообще максимально дипломатичный – всем бы поставил «десятки». Молодой артист, который выходит на такую сцену, – это уже талант, он и так пробьется. Но условия у нас такие, что нам дают мало «десяток». Я считаю, что судить в таком субъективном виде искусства, как пение, непросто. Это все-таки больше субъективное восприятие.

Какие ожидания у вас от «Новой волны» в этом году?

Ожидания? Пока у меня просто есть интерес посмотреть, как здесь все будет происходить. Думаю, компания АРС всегда проводит такие мероприятия на высоком уровне, поэтому я не переживаю, что что-то пойдет не так. Плюс ожидается трибьют группе «Иванушки International» – интересно будет услышать, как другие артисты исполнят песни, знакомые многим с детства.

«Я всем бы поставил «десятки». Но жюри дают мало «десяток»

Фото: © Владимир Васильев / «Татар-информ»

«Наверное, о князе Владимире я знаю больше, чем он сам мог бы о себе знать»

Через два месяца в Казани произойдет еще одно значимое событие – 23 октября состоится премьера этно-оперы «Князь Владимир» с обновленным составом артистов. Расскажите, что это за проект.

Это история, над которой я трудился почти 15 лет. Это моя первая крупная форма, и к ней я подошел глобально. Я очень внимательно изучал историю, летописи, «Повесть временных лет», историческую литературу. Наверное, о князе Владимире я знаю больше, чем он сам мог бы о себе знать, потому что вокруг него много домыслов и мифологических элементов. В результате появился собирательный образ. Но суть не в этом.

Меня всегда восхищало и продолжает восхищать в нем то, что он не просто человек – он святой. То, что он в X веке смог изменить ход истории, направив развитие Руси, принять христианство и повести за собой сначала свое окружение, а потом весь народ – это был сложный путь. Если бы не он, я считаю, не было бы даже того культурного фундамента: Пушкина, Достоевского, Толстого, Цветаевой, Матвиенко, Игоря Крутого.

Так вот, Владимир задал вектор, по которому мы движемся до сих пор. Что касается оперы, то мы хотели охватить большой исторический период, начиная с эпохи викингов. Когда князь Владимир в междоусобице с братом ушел за море и заключил союз с викингами, летописи упоминают это всего двумя предложениями. Мы развернули этот момент почти на целое действие.

Викинговская тема и скандинавская история сейчас вообще очень популярны. Есть известный сериал «Викинги», наш российский фильм «Викинг» с Данилой Козловским. Кстати, с него-то все и началось. Меня позвали писать музыку, и вот так я окунулся в X век. И до сих пор никак не могу выйти оттуда, все он меня держит.

Теперь опера без Shaman’а, который исполнял главную роль, и без лидера «Любэ» Николая Расторгуева, игравшего воеводу Федора. Почему пришлось заменить артистов? На кого? И каким образом вы подбирали замены?

Конечно, для нас это была большая потеря, что Ярослав не смог участвовать в гастрольном туре. У него плотный график – «Интервидение», гастроли, личные проекты. Это был самый сложный момент. Мы переслушали много людей и в итоге остановились на нашем хореографе Данииле Благове.

Он не просто талантливый танцовщик и педагог, но и великолепный музыкант: прекрасно играет на рояле, обладает высокой музыкальностью и артистичностью. Кроме того, он знает всю сценографию, которая достаточно сложная: у нас 12-метровый «Дракар» – корабль викингов на сцене. Вводить нового человека в такой материал было бы очень трудно. Поэтому мы решили доверить роль Даниилу.

Роль Николая Расторгуева теперь исполняет его сын Павел Расторгуев. Замена случилась по той же причине – активный гастрольный график группы «Любэ». А с Павлом – уникальный случай, потому что все, кто его видит и слышит, а особенно в гриме и с бородой, не могут поверить, что это не сам Николай: голос точно такой же, и внешне он выглядит очень похоже. Все остальные остаются на своих местах, включая меня.

«Интерес к своим корням растет. «Матушка-Земля» Татьяны Куртуковой, например, популярна среди молодежи»

Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

«Когда на нас начинают давить, возникает обратная реакция»

Вы упомянули, что в опере есть большая и сложная декорация – 12-метровый корабль. То есть опера уникальна не только в плане исторического контекста, она еще и технически сложная?

Наверное, это самая сложная опера, которую я знаю. На сцене много артистов, за кулисами – еще больше технического персонала. Есть танцевальные номера, а в конце сразу три крупных танцевальных постановки, затем еще номер, очень мощный. И все это наша этно-опера.

Это правда грандиозная постановка, и она очень дорогостоящая, требует значительных средств. Нам очень помог Президентский фонд культурных инициатив, выделив средства на производство и часть гастролей. Но свои деньги я тоже вкладываю.

В Питере, например, мы собрали почти 10 тысяч зрителей. Но несмотря на это, все равно нужно очень еще «добивать» самостоятельно в финансовом плане. И да, логистика крайне сложная. Но, как сказал один мой приятель, это моя миссия.

Насколько людям сейчас интересны постановки с исторической тематикой и контекстом?

Я специально не следовал трендам, но сейчас наблюдаю, что интерес к своим корням растет. Это видно и в шоу-бизнесе: песни Надежды Кадышевой, Татьяны Куртуковой – «Матушка-Земля», например, вдруг стали популярны среди молодежи. Я сам лично слышал, как в модных местах компании молодых людей поют «Коня» группы «Любэ».

Раньше, особенно в 90-е, было отторжение всего своего: «На Западе все круто, а мы совки». Сейчас произошла своего рода метаморфоза, люди начали ценить и принимать свою культуру. Надеюсь, это приведет к тому, что молодежь станет читать Достоевского, Чехова, Куприна и глубже понимать свою историю.

Действительно, в последние годы становится особенно популярным все патриотичное, локальное. Почему так происходит, как вы считаете?

В том числе это произошло из-за событий последних лет, санкционного давления на нашу страну. А когда на нас начинают давить, возникает обратная реакция. У нас генетически это заложено, сразу возникает волна возмущения: «Вы что там, совсем берега попутали?!» И начинается самокопание в свои истоки, культуру. И вот оно пошло потихонечку.

«Казань удивительна тем, что здесь уживаются две религии. При этом существует общая культура и общий язык общения»

Фото: © Рустем Шакиров / «Татар-информ»

«Иванушки» – это лирика, а «Любэ» – классика

В этом году юбилеи у двух групп, которые вы продюсируете: «Любэ» исполняется 35 лет, а «Иванушкам» – 30. Далеко не каждой группе удается столько продержаться на сцене, да еще оставаться при этом популярной. В чем секрет каждой из них?

Я не знаю, как так получилось. Видимо, все дело в том, что у нас нет каких-то масштабных скандалов с артистами. «Иванушки International» – бойз-бенд, который существует уже 30 лет. Такое встречается крайне редко, это почти рекорд для России, я уж молчу про Книгу рекордов Гиннесса.

Ну а группа «Любэ» – это уже отдельная история, настоящая классика. Сейчас многие популярные артисты принимают участие в трибьюте «Любэ» – Леонид Агутин, Гарик Сукачев, Любовь Успенская, например. Получается очень интересно.

Мне кажется, что эта группа популярна до сих пор потому, что исполняет патриотические песни, которые, как мы уже говорили, сегодня особенно в тренде. А «Иванушки International», вероятно, популярны благодаря простым и понятным композициям – тексты легкие для восприятия и близкие каждому слушателю.

Нет, «Иванушки International» – это именно чистая лирика, которой сейчас, к сожалению, осталось немного. В эпоху хип-хопа и рэпа популярной стала совсем другая эстетика: «телки», цацки, другой подход к теме любви. А «Иванушки» – это чистая романтика: парень не пришел, девушка страдает. Именно поэтому до сих пор на их концерты ходят, вспоминают молодость и получают удовольствие от этой музыки.

Насколько пышно празднуете юбилеи групп? Будут ли какие-либо мероприятия в Казани?

Юбилейные концерты начнутся как раз в Казани с трибьюта «Иванушкам» на «Новой волне». Затем состоится сольный концерт в Москве, а дальше уже посмотрим по графику: может быть, приедем в Казань и покажем шоу, которое готовим к юбилею.

Но, если честно, меня больше волнует опера и то, как она пройдет в Казани. Город удивителен тем, что здесь уживаются две религии – православие и ислам. Это удивительно. При этом существует общая культура и общий язык общения. И я считаю, что татарский язык обязательно нужно изучать в школах, и это правильно. Даже приезжие, насколько я знаю, стараются его учить. Нужно понимать культуру того места, где ты находишься.

«Не знаю, как получилось, что «Любэ» и «Иванушки» держатся на сцене так долго. Видимо, дело в том, что у нас нет масштабных скандалов с артистами»

Фото: © Михаил Захаров / «Татар-информ»

«Евровидение» ориентируется на тренды, «Интервидение» – на культурную самобытность»

Игорь Игоревич, вы также будете членом жюри конкурса «Интервидение» – проекта, который пока во многом воспринимается как альтернатива «Евровидению». Более 20 стран уже заявили об участии в нем. Как вы считаете, нужен ли России такой собственный конкурс на международной арене? Может ли он стать полноценной площадкой для культурного диалога?

Здесь самое главное то, что у «Интервидения» совсем другие цели. «Евровидение» ориентируется на мировые тренды – гендерное равенство и подобные темы, когда в сериалах и американских фильмах стараются показать представителей всех слоев общества, мужчины выступают в женском спорте и так далее. Сейчас этого, конечно, уже меньше, и, думаю, с приходом Трампа акцент немного изменится, ведь он выступает за традиционные ценности.

В «Интервидении» главное – культурная самобытность. Участник из Вьетнама, например, должен показать свою культуру, а не просто исполнить поп-песню. Система оценки здесь тоже другая: международное жюри, по одному представителю от каждой страны, всего 22 участника. За свою страну голосовать нельзя. Оценки будут расставляться не по 10-балльной шкале, а в виде ранжирования. После просмотра всех номеров жюри расставит участников в итоговом «хит-параде».

А как вообще оценивают участников в таких конкурсах? Ведь у каждой страны свой стиль: у России он один, у, скажем, Объединенных Арабских Эмиратов – другой. Как при этом выстраивается единая система оценки?

Оценить всех участников по одной системе сложно, и это всегда будет немного субъективно. Для себя я ориентируюсь на идентичность: участник должен показать культуру своей родины, а не просто следовать мировым трендам в поп-музыке. Я эти тренды знаю, а вот то, что показывает культуру и ее самобытность, действительно интересно.

Коренная народная музыка у многих народов очень похожа. Именно поэтому песню «Конь» поют и в Исландии, есть прекрасное хоровое исполнение. В нашей этно-опере «Князь Владимир», кстати, тоже есть эта версия. Исландский язык – единственный, на котором разговаривали викинги. Эти мелодики встречаются в разных странах, манера пения, напоминающая йодлинг, есть у многих народов. Это показывает, что мы все люди, мы живем на этой планете, у нас общие культурные корни, и при этом мы разные.

«Особых потерь из-за неучастия в «Евровидении» для нас нет»

Фото: © Михаил Захаров / «Татар-информ»

«Потенциал стать площадкой для крупных музыкальных событий у Казани, безусловно, есть»

Насколько ощутимой для нас оказалась пауза в участии в «Евровидении»?

– Лично я считаю, что особых потерь для нас нет. Потеря могла быть разве что для тех артистов, кто там выступал: для Димы Билана это был мощный старт, а Полина Гагарина уже была звездой к моменту участия. Раньше участие означало глобальный старт и объединяло страны в рамках Евросоюза.

Сейчас ситуация другая: это не мы инициировали уход, но фактически «Евровидение» больше не связано с нами. Мы продолжаем свой путь отдельно – можно сказать, проводим собственную «свадьбу» под названием «Интервидение».

Если оглянуться назад: с профессиональной точки зрения, чего, на ваш взгляд, не хватало российским артистам на «Евровидении», чтобы чаще занимать первые места?

Это сложный вопрос. Номер должен быть очень ярким, песня – запоминающейся. Евровидение даже выработало свой стиль песен, которые когда-то были в тренде, и при этом удивительно, что они почти не связаны с радиоформатом – это особый стиль именно для конкурса. Кстати, Филипп Бедросович Киркоров хорошо чувствует этот стиль. Я бы сказал, что это именно концертный стиль песен. Поэтому очень мало из них потом идет «в народ».

Важно понимать специфику мероприятия. Это только кажется, что все песни одинаковые. Но радио, видео, соцсети – все это сегментировано, и нужно уметь чувствовать каждый формат. При этом песня должна быть талантливо исполнена, а номер – быть зрелищным: все должно вокруг летать, взрываться, перья должны из тебя вылетать или наоборот – в тебя втыкаться.

Казань подарила России и миру немало ярких музыкантов – от поп-исполнительницы МакSим до оперной звезды Аиды Гарифуллиной. Здесь очень сильна и национальная татарская сцена, которая имеет свои традиции и ярко выраженную самобытность. Насколько, на ваш взгляд, город готов становиться площадкой для крупных международных музыкальных событий, таких как «Новая волна» в том числе?

Как вы сказали, если руководство одобрит и поддержит идею, Казань могла бы организовать свой крупный фестиваль. Такой как «Славянский базар», как это делает Белоруссия уже много лет.

Если здесь придумают что-то такое глобальное – было бы интересно. И из Москвы-то ехать всего ничего. Конечно, сейчас инициативу чаще перехватывают Москва и Питер, но многое будет зависеть от вашего Министерства культуры и людей, которые управляют процессом. Потенциал у этого прекрасного города, безусловно, есть.