Книжный крематорий

В ту котельную книги приносили чуть ли не каждую неделю. Откуда?
Из управления, которое занималось цензурным контролем библиотечных фондов. К ним сносили книги из всех публичных библиотек по спискам, какие брались в кабинете директорши непонятно откуда. Это были особые списки, сделанные на фотокопировальной машине и книги, названия, которых были в этих списках, надлежало не просто утилизировать, как макулатуру, но обязательно сжечь, такую они представляли опасность.
Почему именно здесь, почему в этой котельной?
Ну, не все ли равно, в какой. А эта была ближайшая, самая удобная.
По инструкции теткам из управления контроля вменялось наблюдать процесс горения книг от начала и до конца, но кто это будет ждать в грязном подвале книжного крематория, где и сесть идеологическому работнику не на что. Связки книг бросали на пол под ноги олигофренистому котельщику. Однако же кочегар котельной только с виду был дурак. При слабом умственном развитии и низком образовании, по каким–то только ему понятным признакам, умел этот люмпен–пролетарий библиографически ценные книги распознавать, откладывал в сторону. В ящике, который он вытащил из под кровати я сразу же нашел одиннадцатый номер Нового Мира за 1962 год, томик из переписки Черчиля, Рузвельта и Сталина, полное собрание Хрущева, переведенный на русский язык сборник статей Мао и два экземпляра книги Анатолия Кузнецова "Бабий Яр".
В первый раз в гости к котельщику я пришел с водкой. Он шутовато принял из моих рук бутылку, нарочито внимательно прочитал надпись на этикетке и сказал:
— Столичная. Спасибо за уважение. Большинство приходит с чернилом.
— Тоже за книгами? – спросил я дрогнувшим голосом, потому что испугался, что меня опередили.
— Да, кому твои книги нужны. По разным другим делам. К водке требуется закусь, — сказал он, и из пространства между рамами единственного в котельной окна, достал сверток с деревенской колбасой. Поставил сковородку на электроплитку и принялся колбасу жарить.
— По каким делам? – спросил я.
— Ну, у меня можно всегда спокойно выпить, менты не гоняют, — уклонился от ответа он. – А чего ты столько вопросов задаешь.
Перебирая книги, я сразу отложил в сторону «Ивана Денисовича». Он заметил это и спросил:
— Что, хорошая вещь?
Я сказал:
— Да.
Он сказал:
— "Волкодав – прав, людоед – нет".
— Это из другой его книги, вы читали? – спросил я.
— По радио слушал. Сколько этот журнал, примерно, стоит? — спросил кочегар
— Не знаю, — сказал я, — но его можно обменять.
– Где это такие книги меняют? – спросил он.
— Возле книжного на Волгоградской и в Букинисте на Проспекте напротив завода Ленина. Но на Проспекте опасно, менты стали облавы устраивать.
— Обменять на что?
— На Воннегута, например.
— Воннегута, — переспросил он, — у меня в котельной такого писателя еще не было. Ты мне нравишься. Возьми журнал в подарок.
Я поблагодарил. Колбаса уже поджарилась. Он поставил сковородку на табуретку, сам сел на кровать, подтолкнул мне ящик с книгами, разлил водку по стаканам и спросил:
— За что пьем?
— Не знаю, — сказал я.
— За то, чтобы скорее все наебнулось, — сказал он.
Мы выпили.
— Вы думаете наебнется? – спросил я.
— Обязательно, — сказал он.
— Почему вы так думаете?
— Есть один признак скорого их конца.
— Какой?
— Книги жгут. Ну, как колбаса? — спросил он.
— Вкусная.
— Есть исторический пример, — сказал он.
— Немцы, — сказал я.
— И немцы тоже. Только немцы были счастливые от своего Гитлера, жгли книги на площадях открыто, а эти втихаря в котельных.
— Немцы начали жечь в тридцать третьем, а закончилось у них только в сорок пятом, — сказал я.
— Ну, что твои эти двадцать лет для Деда Мороза, — сказал котельщик.
— Какого еще Деда Мороза? – спросил я.
— Ну, Бога, если хочешь.
Котельщик налил мне полстакана, себе полный, посмотрел через стакан на пламя в большой железной печке и сказал:
— Давай за Него выпьем.

Написал rabina1950 на microproza.d3.ru / комментировать