Об истории, культуре и современных проблемах коми. Часть 4.

Продолжение. Начало см. Часть 1; часть 2; часть 3.

Анастасия Васильева

Народное образование в XIX веке

Стефановская азбука в целостную организованную систему не воплотилась, однако коми достаточно быстро освоили русское письмо, о чем свидетельствуют многочисленные письменные памятники XVII–XVIII вв., написанные русскими буквами.

Система народного образования начала формироваться в начале XIX века. Основной целью было усиление влияния православной церкви среди «малых» народов. В крупных городах (Вологда, Вятка, Нижний Новгород, Казань и др.) открываются учительские и духовные семинарии, центры по подготовке миссионеров. В частности, начинается более интенсивное исследование коми языка, создание словарей и грамматик.

В нескольких духовных учебных заведениях с 1840х годов начинают преподавать коми язык. (по [1], [2])

Согласно [1],

«первые приходские школы были открыты в 20-30-е гг. XIX в. по инициативе или с разрешения местных священников, отвечавших за их деятельность, и содержались на средства прихода. Приходским священникам отводилась основная роль в развитии сети низших церковных школ. К числу основных обязанностей приходских священников относилось преподавание в школе Закона Божьего (обязательного предмета для всех школ), являвшееся важной составной частью духовно-нравственного воспитания подрастающего поколения. Штатные оклады преподавателей составляли до 20% доходов священнослужителей».

В общественном сознании всё более укрепляется мысль о необходимости просвещения народов на их родных языках, появляется переводная церковная, а затем и светская литература. В середине XIX века распространение получает т.н. «система Н.И. Ильминского» (руководителя миссионерского центра Русской православной церкви в Казани). Его основная идея состояла в том, что только родной язык может повернуть формально крещенные нерусские народы к православию (самоцелью просветительская деятельность не была). Система Ильминского опиралась на школьное обучение, а это требовало подготовку и издание учебной и религиозно-нравственной литературы, а также подготовку учителей из местных – носителей национальных языков и диалектов.

В частности, это повлияло и на развитие коми письменности, оживилась работа по переводу на коми язык религиозных текстов, литературы светского характера, переводы стали более качественными, осуществлялись с учётом особенностей национального языка. За период существования Казанской учительской семинарии с 1872 по 1919 гг. курс обучения прошли 36 коми-зырян и пермяков (татар – 243, чувашей – 178, марийцев – 128, мордвы – 110, удмуртов – 70; А.Г. Красильников писал, что миссионерский центр в Казани оказал очень существенное влияние на формирование марийской, мордовской и удмуртской интеллигенции). (по [1], [2])

В то же время в школах обучение велось на русском языке (официально это требование появилось в «Положении о начальных народных училищах» 1874 года). Как мы видели в предыдущем разделе, попытки начать обучение детей в школах на коми языке и раньше встречали препятствия со стороны чиновников: и Г.С. Лыткину, и И.А. Куратову в этом было отказано. И преподавание коми языка в духовных учебных заведениях не было широко распространено:

«Преподавание коми языка было только в некоторых духовных учебных заведениях: в 1843 г. был открыт коми класс в Вологодской духовной семинарии (12 лет коми язык преподавал А.И. Попов по составленной им грамматике). Тогда же преподавание коми языка было введено в Яренском духовном училище (преподавал А.Е. Попов). В 1860 г. начали преподавать в Архангельской духовной семинарии (преподавал русский священник Павел Михайлов) и Тотемской учительской семинарии. В качестве учебной литературы предлагали использовать свои работы преподаватель С.-Петербургской духовной семинарии П.И. Савваитов (Грамматика зырянского языка. СПб., 1850, Зырянско-русский и русско-зырянский словарь, СПб., 1850) и преподаватель С.-Петербургской VI гимназии Г.С. Лыткин (Букварь зырянско-русско-церковнославянский, 1890; Первая книга для чтения. Народные произведения с переводом на русский язык, 1901) и др.» (из [2])

«В первое время девочек вообще в школы не допускали. Во второй половине XIX века этот запрет был снят, однако девочек в школах было не более 30%, а оканчивало около 2,5% от общей численности учащихся.» [1]

(В предыдущем разделе писалось, что женское училище в Усть-Сысольске было открыто в 1858 году и в этом участвовала семья Латкиных.)

Во многих школах первый год был подготовительный, так как обучение велось только на русском языке. Условия обучения были неблагоприятные. Правительство экономило средства на народное образование, школы содержались в основном за счет крестьян (около 60% средств). По уровню подготовки 60% учителей-церковнослужителей были с низшим и домашним образованием. В то же время многие дети учились старательно. (по [1])

О системе образования в Усть-Сысольском уезде написано в [3] и [4]:

«Первыми ростками народного образования были церковно-приходские школы и появившиеся чуть позже, в 1843 г., сельские училища. Информация о системе народного образования первой половины XIX века скудна. Некоторое представление о ней дают сведения о развитии народного образования в «доземский» период, представленные в докладе Устьсысольской земской управы Земскому собранию 1870 года: в Усть-Сысольском уезде было 32 церковно-приходских и 10 сельских школ. Наставниками в церковно-приходских школах служили исключительно священноцерковнослужители, в сельских училищах – преобладающее число учителей были из членов причта.

Из десяти наставников, одного помощника и двух помощниц – 8 наставнических должностей занимали местные приходские священники; 1 – лицо, получившее образование в семинарии (духовной), 1 – получившее образование в духовном училище, и один помощник, окончивший курс в Устьсысольском уездном училище. Помощниками были жены священников. Вплоть до земских реформ преподавательская деятельность священноцерковнослужителей осуществлялась на безвозмездной основе и фактически зависела от способностей и инициативы конкретного духовного лица.

С реформами 1860-х гг. открываются первые земские училища (в 1872 году в Усть-Сысольском уезде было открыто 8 таких училищ). В земских училищах все должности законоучителей занимали местные священники. С этого времени законоучитель получал жалованье в размере 60 рублей.

Новый период в деле народного просвещения начинается с 1885 года. Обновляется система церковно-приходских школ, которые теперь входят под покровительство специально созданных епархиальных училищных советов. К концу 1880-х гг. в Усть-Сысольском уезде действовало 25 церковно-приходских школ. (Хотя в начале 1880-х из-за отсутствия финансирования они практически перестали существовать). «Элементарными» школами, таким образом, была охвачена практически вся территория уезда (за исключением Аныбского общества). Священноцерковнослужители состояли как законоучителями, так и в большинстве школ преподавателями предметов. В 1888 году

Совет назначил дифференцированное жалованье преподавателям церковно-приходских школ от 25 до 70 рублей, за счет чего поощрялись более способные и старательные учителя. В 1902 году в Усть-Сысольском уезде насчитывалось уже 70 церковно-приходских школ. В начале XX века сильно изменился состав учителей общеобразовательных предметов в пользу светских лиц, которых насчитывалось 76, священников 3, дьяконов 1, псаломщиков 4. Показательны для данного периода и такие цифры: из светских лиц преподавателей – 54 женщины и 22 мужчины.» (Из [3].)

«Городское приходское и уездное училища, возникшие в первой половине XIX века, долгие годы были единственными учебными заведениями в Усть-Сысольске. Учитывая потребности капиталистического развития и стремясь удовлетворить интересы подымающейся буржуазии и в какой-то мере запросы народных масс, правительство расширяет сеть учебных заведений как в уезде, так и в городе. Заметным событием в жизни города стало преобразование в 1870 году женского училища 2-го разряда в женскую прогимназию, где девочки — дети купцов, богатых мещан, чиновников — могли получить повышенное образование. В улучшении народного образования значительной была роль земства, в ведение которого перешли приходские школы ведомства государственных имуществ и уделов. 

В декабре 1887 года была открыта в слободке Нижнем конце (Тентюково) образцовая церковно-приходская школа. А несколько ранее, в сентябре1882 года, в этой же слободке начало действовать второе приходское училище, в котором совместно обучались мальчики и девочки. В церковно-приходских двухклассных и одноклассных школах порядок и педагогическая практика зависели от духовного ведомства, которое ставило цель «утвердить в народе православное учение веры и нравственности христианской и сообщать первоначальные полезные знания». В одноклассных школах занятия сводились к изучению «Закона Божьего», обучению навыкам церковного пения, чтения церковной и гражданской печати и письма, усвоению детьми начальных арифметических сведений. В двухклассных, в частности в Тентюковской, сверх этого сообщались «сведения из истории церкви и Отечества». 

В 1872 году из Яренска в Усть-Сысольск было переведено духовное училище. Часть окончивших это училище в дальнейшем работала учителями в школах города. Таким образом, к концу XIX века в Усть-Сысольске функционировали женская прогимназия, духовное училище, городское и два приходских училища и несколько церковно-приходских школ. Процент грамотных здесь был намного выше, чем в уезде. По переписи 1897 года грамотность в городе составляла 37,7 процента, а в уезде — 14,5 процента. Однако существовавшая система народного образования не удовлетворяла подлинных запросов жителей. Грамотность населения оставалась низкой. Половина городских детей школьного возраста ни в каких учебных заведениях не обучалась. В городе не было ни средних школ, ни профессионально-технических учебных заведений». (из [4].)

Об образовании коми-пермяков в [5] (стр. 355 – 356) написано следующее (далее идет близкий к тексту пересказ содержания этих двух страниц). Инспектор народных училищ Пермской губернии А.П. Орлов еще в начале 1870-х годов отмечал «особенную ревность» коми-пермяцкого населения Соликамского уезда «в деле обучения грамоте своего юного поколения»: почти все училища здесь содержались на средства местных обществ. В селах Верх-Инвенское, Беляевское, Верх-Юсвинское и Ошибское было решено открыть новые школы с пособием от Министерства народного просвещения в размере до 500 руб. на каждую. Правда, общественные приговоры о желании иметь училища с пособием от казны и о готовности обществ принять участие в постройке помещений для школ и потом их содержании были представлены только из трех волостей: Верх-Инвенской, Верх-Юсвенской и Верх-Нердвинской.

Сравнивая отношения к школьному строительству «заводского и мастерового русского населения» и коми-пермяков, А.П. Орлов писал: «Мне нигде не приходилось встречать такой готовности со стороны местных обществ жертвовать в пользу школы все необходимое для нее, как именно у пермяков». И действительно, общество в с. Архангельское Соликамского уезда содержало два приходских училища, которые помещались в специальном здании. Важным залогом «преуспеяния школьного дела», по словам инспектора, явилось то, что сельский учитель Михаил Семенов Попов сам был «коренным пермяком», знающим родной язык, и в силу «своих прекрасных нравственных качеств» пользовался «доверием со стороны местного общества». Число учащихся в мужском училище в начале 1870-х годов доходило до 68, а в женском до 19 человек. Как утверждал инспектор, это во многом было достигнуто благодаря стараниям волостного старшины Федора Кривощекова.

Жители с. Юсва Соликамского уезда на содержание женского и мужского училищ ежегодно «жертвовали» 520 руб. Учитель и «рукодельная дама» пользовались от общества квартирами с отоплением и освещением. У юсвинцев была должность почетного блюстителя училищ, на которую был выбран «дедюхинский 2-й гильдии купец Петр Патрикеев Вилесов, местный старожил из пермяков, человек весьма почтенный и богатый, весьма преданный интересам школы». Кроме ежегодного взноса в пользу училищ 40 руб. он нередко делал пожертвования в школьную библиотеку, передавал в училище приобретенные на свои средства учебные пособия. По наблюдениям А.П. Орлова, «местное пермяцкое население с некоторого времени начало с большой охотой отдавать в школу своих дочерей». В числе 38 воспитанниц Кудымкарского женского училища было 12 пермячек православного исповедания.

По данным 1897 г., в Соликамском уезде Пермской губернии школы грамоты находились в пермякских деревнях Антипино, Большая Серва, Борматово; церковно-приходские школы – в дер. Конаково, селах Кузнецовское и Отево; в селах Верх-Инвенское, Верх-Нердвинское, Верх-Юсвенское, Купросское и Юсвенское имелись земские училища.

О переводах

«Переводы религиозной литературы на коми язык не прерывались начиная с деятельности Стефана Пермского и его учеников, однако наибольшую интенсивность эта работа приобрела именно в XIX в., когда потребность в литературно-письменных носителях стала наиболее очевидной. 

Наиболее значимым в этом отношении является перевод «Евангелия от Матфея», один из важнейших памятников письменности на коми языке. В известном смысле, его можно назвать первым «проблеском» современного литературного языка, поскольку перевод был осуществлён на центральное усть-сысольское (= присыктывкарское – основа современного коми литературного языка) наречие, наиболее толерантное по отношению к другим диалектным разновидностям коми языка, т.е была предпринята первая попытка преодолеть диалектную раздробленность и приблизиться к уровню общенационального языка.

Более того, перевод осуществил высокообразованный по тем временам человек, учитель греческого языка Сольвычегодского уездного училища, затем смотритель Усть-Сысольского духовно-приходского училища, коми по национальности, А.В. Шергин. Совместно с несколькими коми священниками Шергин перевёл текст Нового Завета с церковнославянского (отчасти греческого и латинского) на коми язык, понятный широкому кругу зырян, и написанный с помощью известной зырянам русской графики с добавлением нескольких церковнославянских графем. В 1822 г. перевод был прочитан во многих коми деревнях, одобрен населением, а в 1823 г. в свет вышла первая книга Нового Завета – «Евангелие от Матфея» (КЯЭ: 560). Спустя сорок лет она вышла на коми-пермяцком языке.

Этот перевод послужил основой и импульсом дальнейшего формирования духовно-письменной культуры коми в среде передовых людей не только коми края, но и России. Так, например, в своих переводах религиозных текстов на коми язык, а также при создании учебных грамматик и словарей коми языка на этот источник как первую печатную книгу на коми языке опирались М.А. Кастрен, А.М. Шёгрен, Ф.В. Видеман, П.И. Савваитов, Н.П. Попов, Е.А. Попов, Г.С. Лыткин и др. Так, церковные служители Усть-Сысольского уезда В. Кокшаров, М. Георгиевский, Г. Попов, И. Попов и др. (многие из них сами занимались переводами) уже в середине XIX в. отмечали, что зыряне имеют два языка: разговорно-бытовой и религиозно-нравственный, им издавна известны и понятны церковные книги, в их числе «Евангелие от Матвея» на родном языке. 

Во второй половине XIX в. поток переводной религиозной литературы значительно расширяется, к многочисленным рукописным переводам XVIII-XIX вв., опиравшимся на родные диалекты их создателей и предполагаемых читателей, добавляются печатные издания, ориентированные уже на более широкие слои населения и потому объективно направленные на формирование общенациональных норм. Достаточно сослаться на переводы А.Е. Попова «Краткий православный катехизис на русском и зырянском языках» (СПб.,1863), Г.С. Лыткина «Евангелие от Матфея» (СПб.,1882), «Божественная литургия святого Иоанна Златоуста» (СПБ., 1883), «Псалтырь» (СПб., 1885), «Святое Евангелие от Матфея, Луки, Марка и Иоанна» (СПб., 1885), «Деяния святых апостолов» (1885), А.В. Красова «Молитва за государя Императора» (СПб. 1900), А. Попова «Житие св. Стефана, епископа Пермского на русском и зырянском языках» (Вологда 1902) и др., которые не только дают перевод первоисточников, но и обнаруживают стремление переводчиков использовать возможности коми языка и его диалектов, при этом обнаруживается авторский стиль. Переводы XIX в. значительно отличаются от более ранних, считаются более удачными…

Вместе с тем, для становления письменной культуры, формирования общенационального литературного языка и его стилистической дифференциации (научный, публицистический, официально-деловой и др. стили) важными были также переводы светского характера, которые получили широкое распространение особенно во второй половине XIX в…

Эти переводы имели конкретно-практическое значение и не преследовали целей нормализации коми языка. Более того, они были весьма несовершенными, особенно в отношении синтаксиса, когда при пословном переводе нарушался исконный порядок слов, особенности коми синтаксиса переводчиками часто не учитывались. Не всегда соблюдался также принцип единообразного письма одних и тех же форм, непоследовательно передавались фонетические особенности коми языка и т.д. В числе переводчиков были как коми, так и русские, но все они были людьми образованными – священнослужителями, учителями школ, волостными писарями.

Они стремились широко использовать лексические возможности коми языка с привлечением его диалектов, созданием неологизмов, а также адаптацией русских заимствований, и в этом плане эти переводы сыграли свою роль в формировании основ литературного языка, особенно его устно-разговорного и публицистического стилей. Переводная литература светского характера должна быть доходчивой для массового восприятия, поэтому приближённой к устной речи, которая всегда отличается от письменного языка, который в данном случае выступает в качестве нормализатора устной формы стандартного общенационального языка.  И хотя каждый из переводчиков опирался на свой родной диалект, они пытались «нащупать» общие закономерности культуры письма, использовать образцы и клише предыдущих переводов, установить некоторые нормы литературного изложения.» (из [2])

О коми грамматиках (по [2], [6])

Первые коми грамматики не преследовали целей нормализации коми языка, выработки непосредственных графических, орфографических, грамматических норм, а исходили из реальных языковых фактов того или иного диалекта, иногда подводя эти факты под нормы русской грамматики. Поскольку преподавание в школах велось на русском языке, задача создания грамматики сводилась к обучению русской грамоте, усвоение которой предполагалось через выработку навыков письма и чтения на родном языке.

Таковыми, напр., были: Флеров А. Зырянская грамматика. СПб., 1813; Попов А.Е. Азбука для зырянского юношества, или легчайший способ зырянам научиться русской грамоте (1865); Попов Н.П. Учебник зырянского языка, или практическое руководство для зырян легчайшему изучению русского языка, составленное по руководству Э. Курсье, дополненному Паульсоном. СПб., 1863; Истомин М.Ф. Об этимологических формах ижемско-зырянского языка с присовокуплением сборника зырянских слов// Архангельские губернские ведомости. Архангельск, 1857, № 12-34; Михайлов П. Практическое руководство к изучению ижемско-зырянского языка, Архангельск, 1873 и др.

В первой половине XIX в. появляются также коми грамматики, составленные зарубежными учёными. Они были неизвестны и недоступны коми, однако сыграли важную роль в становлении коми филологической науки. Предпринимаются экспедиции к малым народам России с целью изучения и описания их языков. Среди них особое место занимает деятельность Андреаса Шёгрена и его последователя Фердинанда Видемана, работы которых по ливскому, удмуртскому, марийскому, мордовскому, эстонскому и коми языкам до сих пор составляют научную ценность. Огромное влияние на становление «финно-угорской национальной идеи» оказала деятельность А.М. Кастрена, который лично собрал огромный этнографический, фольклорный и лингвистический материал по всем уральским (и не только) языкам, в том числе коми. Труды зарубежных исследователей сыграли свою положительную роль не только в становлении финно-угроведения, но и в повышении престижа национальных финно-угорских языков и самосознания народов. Однако сказалось это гораздо позже, уже в советское время, после того, как эти работы стали известны широкому читателю, были введены в научный оборот и использовались как база для дальнейших научных изысканий и формирования литературных языков. (по [2])

В пермском крае с 1785 по 1850е гг появляются первые рукописные пермяцкие словари (составители – А. Попов, Г. Чечулин, Ф. Волегов) и первые рукописные грамматики пермяцкого языка (авторы – А. Попов, Ф. Любимов). Создатели основных письменных памятников, относящихся к этому времени, не ограничиваются фиксацией лексики или грамматических форм, но и занимаются их творческим преобразованием, что в принципе могло оказать определенное воздействие на речь комиязычного сообщества в пермском крае.

В 1860-1910е гг появляются первая печатная пермяцкая грамматика, первый печатный пермяцкий словарь (автор грамматики и словаря – Н.А. Рогов), первое печатное Евангелие на пермяцком коми языке (перевод А. Попова), первые пермяцкие буквари и ряд других изданий. С 1890-х годов усилиями представителей Казанской школы выходят в свет первые пермяцкие учебники, переводная литература религиозного, медицинского и художественного характера. (по [6])

Начало этнографических исследований в Коми крае (по [7])

Часто начало научных исследований в Коми крае связывают с экспедицией под руководством академика И.И. Лепехина, которая, действительно, имела огромное значение. Ученый-натуралист и путешественник Иван Иванович Лепехин (10(21).09.1740, С.-Петербург – 06(18).04.1802, С.-Петербург), адъюнкт Императорской Академии наук и художеств, с 1768 года возглавлял экспедиционный отряд академии, изучавший Поволжье, Приуралье и Европейский Север России. Летом 1771 года отряд, включавший шесть человек, прибыл в Коми край. Помощником И.И. Лепехина был начинающий ученый-естествоиспытатель, будущий академик Николай Яковлевич Озерецковский. Позднее, в 1772 году, ученые исследовали прибрежные районы Севера, побывали на нижней Печоре и Ижме. Был сделан важный шаг в изучении региона: впервые начались специальные исследования природных богатств края и сбор материала об истории Коми, культуре и быте местных жителей (постройках, промыслах и других хозяйственных занятиях, одежде, народной медицине, фольклоре) силами российской академической науки. Но при всем при том поездка Лепехина и Озерецковского по Коми краю была лишь эпизодом в их деятельности (у них было много других научных интересов).

В XIX веке положение стало меняться. Все больше приезжало в Коми край российских ученых, а под влиянием их все чаще к участию в исследовательской работе стали понемногу подключаться местные жители. Интерес обитателей края к науке подметил побывавший здесь (когда и почему – об этом чуть позже) ученый Н.И. Надеждин:

«Зыряне народ чудный. Они не только не пугаются учености, но даже питают к ней какое-то особое благоговение».

Надеждин сделал даже такое неожиданное предположение:

«Весьма вероятно, что это у них остаток древнего языческого суеверия. Вся северная чудь в старину боготворила медведей, этих мохнатых отшельников, которых уединенные берлоги неоспоримо были первообразом ученых затворнических кабинетов».

В 1808 году Филипп Козлов, студент Вологодской духовной семинарии, составил первую «Коми грамматику» удорского «наречия», то есть диалекта (судя по этому, он был родом с Удоры, возможно, из Глотово, где эта фамилия была распространена еще в середине XVII века). «Грамматика» эта представляла собой учебное пособие для семинаристов, была очень несовершенна, но все же то был один из первых шагов в изучении коми языка, предпринятый уже не приезжим ученым, а уроженцем Коми края. Преподаватель той же семинарии А.Ф. Флёров внес в грамматику некоторые изменения и напечатал ее в 1813 году под своим авторством (кстати, год спустя он опубликовал в журнале «Вестник Европы» статью «О древностях Вологодских и зырянских»).

В 1827 году в Коми крае побывал филолог и этнограф А.М. Шёгрен (1794–1855), уроженец Финляндии, живший в России (позднее он стал академиком). Шёгрен длительное время пробыл в Усть-Сысольске, совершил поездку по Сысоле, записывал народные предания, изучал коми язык, собрал немало материалов по истории края. А.М.Шёгрен опубликовал несколько работ на немецком и русском языках по лингвистике, этнографии и истории народа коми, в том числе крупный труд «Зыряне. Историко-статистико-филологический опыт».

Чрезвычайно важным следствием поездки Шёгрена стало то, что по его совету в том же 1827 году шежамский священник В. Михайлов и усть-сысольский мещанин И.Р. Мальцев начали составлять «Русско-зырянский словарь». Позднее к этой работе присоединились купеческий сын усть-сысолец А. Суханов, житель Усть-Сысольска Ф.Я. Попов и руководивший составлением словаря с 1831 года отставной офицер Н.П. Попов (написавший и опубликовавший позднее также «Учебник зырянского языка»). В 1834 году они передали в Академию наук «образчик зырянского словаря, заключающий литеру К». На последнем этапе работы над словарем в его составлении активно участвовал устьсысолец А.С. Моторин.

В 1837 году север Коми края (Усть-Цильму и Большеземельскую тундру) изучал российский ботаник А.И. Шренк (1816–1876), напечатавший в 1855 году большой труд по географии, геологии, ботанике, зоологии, этнографии и фольклору населения этого района. Но он специально гуманитарными вопросами не интересовался и в дальнейшем какого-либо интереса к истории и культуре коми не проявлял.

Через несколько лет, в 1843 году, в Коми крае побывал финский ученый Матиас Александр Кастрен (1813–1852), изучавший коми и ненецкий языки. Для него изучение коми культуры, и первую очередь коми языка, было не «побочным» занятием, а представляло самостоятельный научный интерес. Год спустя он опубликовал в Хельсинки исследование «Первоначальные сведения о грамматике зырянского языка» и защитил докторскую диссертацию «О склонении имен существительных в зырянском языке». Это была первая докторская диссертация, посвященная языку, истории и культуре коми. Труд Кастрена оказал немалое влияние на Ф.И. Видемана, приступившего к изучению грамматики коми языка (сам он, правда, в Коми крае не был).

Первым «посторонним» исследователем, не просто посетившим Коми край с экспедиционной поездкой, а прожившим здесь некоторое, пусть не слишком продолжительное время (примерно полгода), стал русский ученый и литературный критик Н.И. Надеждин (1804–1856). Попал он туда не по своей воле. Будучи издателем журнала «Телескоп», он опубликовал в 1836 году «Философическое письмо» П.Я. Чаадаева. Журнал за это закрыли, а Н.И. Надеждина арестовали и отправили в ссылку в Усть-Сысольск. Во время ссылки он начал заниматься историческими и этнографическими изысканиями. Освоив коми язык, он принялся изучать и записывать коми фольклор – сказки, легенды, песни, отметив позднее:

«Зыряне приняли меня очень радушно, охотно позволили изучать себя».

Надо полагать, что Н.И. Надеждин оказал немалое влияние на немногочисленную устьсысольскую интеллигенцию, на усиление ее интереса к изучению коми языка, культуры, истории. Краеведческими исследованиями занимались и многие другие ссыльные.

В 1845 году в Санкт-Петербурге было создано Императорское русское географическое общество (ИРГО), вокруг которого стали объединяться местные краеведы. Один из руководителей ИРГО археолог, историк, этнограф, лингвист Павел Иванович Савваитов (1815–1895) дважды – в 1841 и 1846 годах – побывал в Коми крае. Он изучал коми язык, опубликовал древние памятники коми письменности, в том числе азбуку Стефана Пермского, переводил с русского на коми язык книги, в 1850 году издал «Грамматику зырянского языка» и «Зырянско-русский и русско-зырянский словарь», за которые Академия наук присудила ему престижнейшую Демидовскую премию.

Еще одним весьма важным фактором, способствовавшим развитию гуманитарных краеведческих исследований, явилось появление региональных печатных изданий, в первую очередь газет «Вологодские губернские ведомости» и «Архангельские губернские ведомости» (в 1838 году), где со временем стали публиковаться краеведческие заметки. Редактором «Архангельских губернских ведомостей» в 1840-х годах стал уроженец Ижмы Михаил Федорович Истомин (1821–1862); вероятно, благодаря ему «Ведомости» проявляли интерес к коми истории и культуре. Сам Истомин еще в 1839-м опубликовал статью «Счёт на зырянском языке, употребляемый в Ижемской слободе» в журнале «Отечественные записки». А в архангельских и вологодских «Ведомостях» он напечатал ряд статей, посвященных истории и культуре ижемских коми: «Ижма» (1846), «О составе ижемско-зырянского наречия» (1847), «Об этимологических формах ижемско-зырянского языка с присовокуплением словаря зырянских слов» (1857), а также знаменитое предание «Яг-морт» (в 1848-м).

Состав людей интеллектуального труда в Коми крае в конце XIX века

(по [8]).

«…Распространение христианства и появление учреждений Русской Православной Церкви на территории региона способствовало формированию слоя священноцерковнослужителей. В XVIII в. в процессе изменения системы административно-территориального деления в стране в целом, и в Коми крае в частности, произошло увеличение аппарата чиновников и служащих. В XIX веке в Коми крае начался процесс формирования профессиональной интеллигенции, к которой относились учительский, медицинский персонал, творческая и техническая интеллигенция.

Три названных социальных группы: священноцерковнослужители (церковная интеллигенция), чиновничество и служащие (служилая интеллигенция) и профессиональная интеллигенция к концу XIX века составляли значимый в общественной и культурной жизни региона слой людей интеллектуального труда.

Количественный состав людей интеллектуального труда по отношению к общей численности населения Коми края можно определить, проанализировав сведения о распределении населения по группам занятий, приведенные в материалах Всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года.

Необходимо сразу отметить, что указанные здесь цифры по некоторым категориям лиц завышены, так как нет возможности на основании материалов переписи вычленить из общего числа тех людей, кто непосредственно занимался интеллектуальным трудом. К таким категориям в большей степени относятся представители двух групп занятий: «Администрация, суд, полиция» и «Вооруженные