Что дорого нам?
Зачем нужно сохранять храмы в исчезнувших населенных пунктах? Что могут сделать для этого добровольцы без особых навыков, а для чего потребуются заказывать проекты и долго согласовывать работы? Что обретают для себя волонтеры, жертвующие временем и силами для спасения старинных храмов, и как сохранение памяти помогает проложить тропинку в будущее? Об этом рассказал в интервью благочинный Приморского благочиния Архангельской епархии, настоятель храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы, епархиальный древлехранитель и ответственный за сохранение объектов культурного наследия протоиерей Владимир Новиков.
Отец Владимир, поясним читателям, что же подразумевает ваша должность.
– Подразумевает мониторинг, и в первую очередь нужно отслеживать состояние памятников культурного наследия – храмов. Они деревянные и каменные, действующие и нет. Какие-то из них – памятники федерального значения, какие-то – регионального. Помимо этого ведется учет другого имущества, ценного для православного человека, для Церкви, – икон, церковной утвари.
В глубинке много старинных заброшенных церквей, но их необходимо беречь, поскольку они хранители веры наших предшественников, русских людей, которые их строили, в них молились. Поэтому задача древлехранителя – обращать внимание на такие храмы, организовывать выезды к ним добровольцев, чтобы навести порядок.
Серьезные же противоаварийные и реставрационные работы можно проводить только по проектной документации, поскольку это объекты культурного наследия. Здесь возможны определенные пути: привлекать благодетелей, создавать добровольческие объединения, находить возможности самостоятельно, из своего бюджета оплатить первый этап. А это заказ проекта, покупка строительных материалов и поиск организации, выполняющей противоаварийные работы, чтобы храм из руинированного приобрел вид законсервированного, в котором можно хотя бы раз в год проводить богослужения.
Сколько всего в Архангельской епархии храмов, которые относятся к объектам культурного наследия?
– Таких строений 120, это как действующие, так и недействующие храмы. Из них в руинированном состоянии 18, в аварийном – 54.
Отец Владимир, расскажите о хотя бы некоторых сохранившихся образцах северного церковного зодчества.
– Упомяну о расположенных в Приморском благочинии. На Зимнем берегу Белого моря в Ижме стоит храм Преображения Господня, в Верховье – Никольский, в селе Кадь – святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. Затем преодолеваем расстояние в двадцать километров на катере: в Куе находится храм Рождества Христова, дальше Козлы, и там церковь Сретения Господня, в Нижней Золотице – храм преподобного Антония Сийского, в Верхней Золотице – Рождества Пресвятой Богородицы. Получается, на Зимнем берегу насчитывается семь памятников культурного наследия: Никольский – федерального значения, остальные регионального. Эти храмы остались целы благодаря тому, что в прежнее время были переоборудованы под мастерские и сенохранилища. Более сохранный из них – Рождества Пресвятой Богородицы, внутри которого есть даже остов иконостаса.
Церкви будут доживать, пока мы не попытаемся их спасти, а ведь, по сути, это связь времен, поколений, связь с людьми, которым эти храмы были дороги. Мне нравятся слова отца Алексия Яковлева, руководителя проекта «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера»: «Что было дорого нашим предкам, должно быть дорого и нам». Вот такой у нас девиз.
Проект, который Вы упомянули, достаточно известный, и все же поясним читателям, которые пока с ним не знакомы.
– Проект действует уже 18 лет. Экспедиции проходят ежегодно и собирают до 800 человек со всей России, которые отправляются в разные части Северо-Запада страны. Добровольцы имеют на руках проекты противоаварийных работ и едут именно в те заброшенные деревни, где храмы стоят, условно говоря, в чистом поле – там уже нет местных жителей и рядом нет прихода. Лишь церкви свидетельствуют о том, что здесь когда-то жили русские люди, совершалась молитва.
Храмы добровольцы спасают, продлевая им жизнь. Но это пока поддерживающие работы, а не реставрационные, и через какое-то время памятники могут быть полностью утрачены. А с такими утратами оскудевает наше культурное наследие, мы теряем связь с поколениями людей, которые совершали здесь молитвы.
В нынешнем году добровольцы «Общего дела» продолжат противоаварийные работы в храме Сретения Господня в селе Козлы. И если Господь сподобит, этим летом совершим там первую после того, как храм закрыли, Божественную литургию.
Рядом деревня Куя, где тоже планируются работы. Представьте: выходите на берег, перед вами разрушенный храм, одна оставшаяся улица и вдоль нее, заросшей травой, с левой стороны стоят избы. Таблички указывают: вот дом священника, вот дом причта, всё это объекты культурного наследия. Былая русская деревня – это красота и мощь. Когда человек этим проникнется, он поймет: вот Русь какая, вот какой код наш культурный. Вот он в чем – в храмах, а их могли строить только люди с высокой культурой, с полетом мысли, с гармонией внутри.
А есть ли в Архангельской области единомышленники, которые готовы потрудиться на этой ниве?
– Да, у нас есть «Добровольцы Зимнего берега Белого моря», это в основном прихожане храма Покрова Пресвятой Богородицы в Новодвинске. Сейчас участников движения насчитывается семнадцать человек. Что мы делаем? Отправляемся летом в те места, косим траву вокруг храмов, убираем мусор.
Добираться сложно, рейсовый транспорт туда не ходит. На теплоходе «Куя» четыре часа пути, потом пять километров пешком, и вот мы в деревне Верховье. Там два храма – каменный и деревянный. У нас уже появилась стоянка – домики, в которых можно жить. Наводим порядок вокруг храмов и внутри, совершаем богослужения. Ходим и в деревню Кадь, находящуюся за семь километров. Там уже провели противоаварийные работы в храме, закрыли кровлю, постелили пол, и теперь возможно совершать Божественную литургию.
В этом году 12 февраля впервые со времени гонений совершили богослужение на престольный праздник. К нашей группе присоединился отец Алексей Шумилин, настоятель храма в Луковецком. Прибыли по зимнику на пилигрим-стоянку и потом на лыжах дошли до Трехсвятительского храма. С собой привезли даже переносную звонницу. Здесь, на Зимнем берегу, наша культура, традиция, память историческая. И люди объединяются, чтобы это не было предано забвению. Но у нас маленькие возможности – мы только поддерживаем храм, чтобы спустя какое-то время его можно было отреставрировать как памятник. Здесь речь идет именно о сохранении памяти.
Вы как древлехранитель, настоятель новодвинского Покровского храма возглавляете это движение. Кто в вашей команде?
– Люди заинтересованные, которые с радостью едут в экспедиции. Вырваться из черты города в тишину, послушать пение птиц, встретить рассвет, соприкоснуться со стариной. Современный человек к чему привык? К развлечениям: пожарить шашлыки, потанцевать. А в этих поездках люди понимают, что можно отдыхать по-другому, радоваться жизни по-другому, делать полезное, нужное и молиться в храме, где богослужения были век назад. Будто картина отображается в сознании: общность людей, возносивших тогда молитвы. Понятно, что есть вековые храмы и в Архангельске, но тут немного иное восприятие.
А сейчас у нас задача такая: в Куе будем пытаться провести противоаварийные работы. Иначе что получается: мы на этой земле живем и ничего сделать не можем? Нам нужны инициативные люди, чтобы постепенно, пусть понемногу, в нужном направлении двигаться. Вижу, что перемены все-таки происходят в том, что касается сохранения памятников культурного наследия и совершения богослужений в храмах, в которых раньше это было просто невозможно.
Отец Владимир, но ведь есть и скептически настроенные современники, считающие, что «сохранять отжившее» не имеет смысла. Иными словами, для чего? Наверняка вы сталкивались с такой позицией.
– Связь поколений необходима для сохранения нашего культурного кода, для исторической памяти. Конечно, речь не о том, чтобы в этих деревнях началась церковная жизнь, возродилась экономика, нами такая задача сейчас не ставится. Но в эти места люди могут выезжать, проводить там какое-то время, два-три дня. Это своего рода паломничество на территории со своей историей, в храмы, которые ныне являются объектами культурного наследия, потому что они неповторимы. Как они строились? Ведь это был не некий штампуемый проект, как 96-я серия жилых домов в свое время, – это реализация внутреннего потенциала русского человека, его внутреннего мира. Есть храмы и колокольни высотой с 15-этажный современный дом – и такое строили в старину. Это интересно и важно для того, чтобы мы видели, как жили наши предшественники и что созидали, чтобы мы понимали эту красоту, неповторимость и внутренне обогащались.
Нужно опираться на то, что было дорого и свято для наших предков, без чего невозможно представить себе Россию. Мы станем другими, если не сохраним память о прежних поколениях, о традициях. У нас есть с кого брать пример – с наших русских людей. Нельзя культуру, историю отделять от сегодняшней реальности.
Если не поймем, что нужно об этом думать, пропускать это через себя, не появится и мотивация жить по-другому. А тогда неминуемо будет сокращение русского населения и, возможно, исчезновение. Такие примеры в истории есть, империи прекращали свое существование – Византийская, Османская… Есть такое выражение: Россия на краю пропасти. Россия не на краю пропасти, она над пропастью, и удерживает ее только Господь Бог.
Мы говорили о сохранении храмов в глубинке и значимости этого дела. А что насчет церковных вещей с исторической и культурной ценностью, к примеру, икон?
– Со старинными иконами лучше всего познакомиться в музейном объединении «Художественная культура Русского Севера», поскольку там хранятся раритеты XIV–XV веков. Иконы отреставрированы, а не реконструированы. В чем разница? Если утрачено изображение, например, части руки или лика, специалист его дописывает, и икона приобретет несколько осовремененный вид; это реконструкция. В музее изобразительных искусств находятся образы именно отреставрированные, которые выглядят так же, какими были изначально, когда их написали несколько столетий назад.
Конечно, есть в храмах старинные, намоленные образы, и архангелогородцы знают о них. Относящиеся к дореволюционному периоду внесены в опись, пронумерованы, но всё самое ценное находится под охраной музея.
В Новодвинске есть музей новомучеников и исповедников земли Архангельской. Это своего рода история в лицах?
– Да, это интерактивный музей с портретами на стенах, рассказывающий о святых новомучениках – архипастырях, пастырях, мирянах, которые во времена гонений были сосланы в северный край. По QR-коду в Интернете можно узнать полную информацию о каждом новомученике: откуда он, где родился, как оказался на Севере. Прежний музей, в котором были представлены вещи и находки, связанные с этой темой (а ей тогда занимался краевед Николай Васильевич Суханов), в прошлом году перевезли в помещение Северного (Арктического) федерального университета. Оно более приспособлено и посещаемо, туда могут прийти студенты университета, группы из других учебных заведений, чтобы познакомиться с экспозицией и историей.
А что, кроме музея, помогает работать с темой сохранения памяти, с историческими фактами из прошлого?
– У нас есть летняя экспедиция «Архангельский Север особого назначения». Это поездки по Летнему берегу Белого моря с посещением мест, где раньше, в 1930-е годы и до 1953-го, были организованы спецпоселки для раскулаченных людей. Там еще остались землянки и бараки. В Пертоминске раньше стоял Спасо-Преображенский монастырь, теперь утраченный, и он был первым пунктом, куда из Холмогор привозили ссыльных, чтобы потом отправить на Соловки. Это место мученическое, место кончины многих людей, объявленных врагами. Все здания монастыря служили для них тюрьмой. Сейчас там пустая площадь и кое-где холмы – возможно, места, где покоятся узники.
Еще одна тема – Яреньга, где покоились мощи святых Лонгина и Иоанна Яренских. В лесу там находится восстановленная усилиями парка «Онежское Поморье» часовня, в которой первоначально находились останки этих святых. Потом их перенесли в Яреньгу, в Никольский храм, где они оставались до изъятия церковных ценностей после революции. Сейчас и храм, и мощи утрачены.
Это тоже тема для древлехранителя – попытаться по крупицам найти исторические материалы по исчезнувшим святыням. И у нас есть много интересных открытий.
Также в Яреньге недавно поставили памятник уроженцу деревни, герою, который сражался в Русско-японскую войну на крейсере «Варяг» и погиб. Поисками своего земляка занималась местный краевед Александра Леонтьевна. Это же тема для патриотического воспитания: у нас есть герои, которые сражались и в Первую мировую, и в Русско-японскую, они защищали Россию. Такие вещи нужно знать и популяризировать.
Интересна также судьба деревни Кадь. Богатейшая была деревня, люди жили в полноте и счастье, а потом из местных никого не осталось. В 1930-е годы многих репрессировали; кто успел, перебрался в Норвегию, в Центральную Россию, спрятался. А в деревню переселили людей из других регионов, и они занимали опустевшие чужие дома. Это тоже страница нашего прошлого.
Тема сохранения памяти открывает удивительные истории, и, соприкоснувшись с ними, чувствуешь русских людей, которые когда-то жили на берегу Белого моря.
Беседовала Людмила СЕЛИВАНОВА
Публикация журнала
«Вестник Архангельской митрополии»