Лишнее тело
Почему толстый человек ни за что не хочет худеть?
Мы живем в обществе, где обилие еды в большей или меньшей степени доступно всем. Еда — самый простой способ взаимодействия граждан и наполнения своей жизни не только в физиологическом, но и в психологическом и социальном смысле. «Больше, чем еда» — девиз нашего времени. Что за этим стоит, как и зачем мы переедаем? На эти вопросы попытались ответить редактор спецпроектов «РР» Светлана СКАРЛОШ вместе с Екатериной КОСАРЕВОЙ, психологом, сотрудником клиники «Фактор веса», руководителем программы «12 шагов к стройности», исследуя истории тучных людей.
***
Представьте себе, что доступ к реальному миру вам застилают километры сосисок, котлеток, пирожных, сыров и бутербродов, и вы прогрызаете ход, лаз наружу, надеясь освободиться. Но в какой-то момент сдаетесь и думаете, что, может быть, на самом деле мир можно различать через еду.
Еда многофункциональна: приносит утешение и радость, чувство праздника и чувство безопасности. Она — один из способов прокрастинации: развлекает, отвлекает, наполняет содержанием и в прямом и в переносном смысле. Содержанием безопасным, сосисочным, в которое не проникают сложные вопросы и внутренние конфликты. Помогает контролировать домашних. Служит средством выражения заботы, заменяет любовь.
А жир? Что жир… В нем можно увязнуть, захлебнуться, забыться, как в мягком облаке. Через него все видится как в тумане. Он убежище, защита. И в то же время он шифр, код к тому, что происходит с человеком. Психологи бы сказали: симптом. Он о чем-то говорит, и если внимательно послушать, можно различить трагичные истории, конкретные причины, по которым человек ни за что не хочет с ним расставаться.
История 1. О большом животе и семейной верности
Тортик — так зовет ее муж. Его вполне устраивают ее 120 килограммов. Если в глубине души он и мечтает, чтобы она похудела, то не признается в этом даже себе, так как обожает жену и решил раз и навсегда, что она красавица.
Она и была красавицей. Даже титулованной. В юности Лариса участвовала в каком-то региональном конкурсе красоты, у нее сохранились фотографии, где она в купальнике и короне. Поклонники, то да се. 50 килограммов, между прочим.
Ларка — так ее тогда звали — поступала в театральный. В итоге закончила филологический. Нормальная бурная молодость, нормальная несчастная любовь, аборт, попытка суицида, отдельная комната пополам с подружкой в столице. Бедность.
Да что там, муж ее спас. Оказался самым настоящим принцем: порядочный, добрый, обеспеченный, ре-бенка хотел — родила одного, второго. Детей обожает. Ее бы на руках носил в буквальном смысле. Если бы не 120 килограммов.
Тортик — уютная, домашняя, с ямочками и огромным животом. От нее пахнет печеньем и ванилью. Потому что она часто печет. Такая не может, скажем, влюбиться в друга семьи. Она сама и есть эта семья, мать семейства.
Другое дело, если бы было другое тело. Те самые легкие 50 килограммов, которые любым порывом шального ветра снесет и закрутит в страстях и несчастьях. «Эх, Лара, бедовая ты, наплачешься», — говорила ей мать. А друг семьи — он такой, как ей нравится: с умными глазами и слегка кривым ртом. Когда напивается, читает, раскачиваясь, Бродского. Четвертый раз разведен.
Что говорит психолог
— Похудеть для Ларисы — все равно что столкнуться с собой другой, той шальной и бедовой, о которой ей говорила мама. Расщепление между такими полярностями, как хозяйка домашнего очага и страстная женщина, слишком велико. В свою семейную жизнь она не смогла интегрировать свою страстную натуру, от которой бывали проблемы: слишком велика опасность потерять голову и мужа.
И еще. Это может привести к открытию, что она не очень-то и любит своего мужа. Ценит — да. Благодарна ему — да. Но скорее соглашается жить с ним, чем хочет. Это открытие может разрушить такую надежную, уютную и правильную жизнь, которую выстроила Лариса, привести к внутреннему конфликту, конфликту ценностному: сгореть от любви, разрушив попутно жизни своих близких, или все сберечь ценой отказа от свободолюбивой, рискованной, страстной части себя.
Очень важный аспект, который необходимо учитывать при работе с избыточным весом и перееданием, — это «вторичная выгода». По сути, это ответ на вопрос: «А зачем мне нужен лишний вес? Что я с этого получаю?» Вторичная выгода не лежит на поверхности и зачастую отвергается ее обладателем. Она удерживает от изменений, как в случае с Ларисой. Ее выгода в том, что она получает стабильный и крепкий брак, ощущение своей значимости.
Но однобоко видеть здесь только ожирение и то, как это влияет на семью. Опыт Ларисы обогащает ее, это происходит в течение многих лет. Она уже умеет быть верной и заботливой, она такая уже много лет, и ей это нравится. Но страх измены говорит о том, что она еще не присвоила себе роль верной жены. Когда происходит присвоение новой идентичности, это автоматически становится ресурсом, на который можно опираться, снова становясь страстной женщиной, способной флиртовать, но знающей границы дозволенного.
Что говорит жир
«Я та, которая может разрушить свою жизнь, влюбившись. Я не уверена, что смогу быть верной своему мужу, но я должна быть верной матерью семейства, даже такой ценой».
Проблема
Неинтегрированные полярности, вторичная выгода.
Социальный аспект
Выйти замуж — как перейти Рубикон. После начинается другая жизнь и другая личность. Непривлекательность жены — в отличие от девушки — вшита в нашу культуру. Замужняя женщина — это полная, несексуальная заботливая тетка — мамка, одним словом. Она уже отцвела. И приносит плоды.
Мужья в большинстве своем этому потворствуют — так проще поддерживать свою монополию на данную женщину, никто на нее уже не позарится. Не только кольцо на пальце — само раздобревшее тело указывает на ее семейную принадлежность. И у мужа, соответственно, по отношению к себе планка ниже, а спокойствия больше: все уже завоевано, однажды и навеки.
История 2. О страхе смерти и гамбургерах
Лена, студентка литинститута, любит стихи и не любит свое тело. Неудобное, хлопотное, его надо повсюду за собой таскать, содержать в чистоте. Оно хочет то жрать, то спать, то опаздывает. Болит периодически. Ограничивает в прямом смысле этого слова.
Некоторым с телом везет — оно у них спортивное и легкое от природы. Не то что у Лены: каждый пирожок сразу на талии. Да и вообще, при чем тут размер, если речь идет об образе героя и контексте эпохи? Не то чтобы ей не хотелось похудеть. Но думать специально, что есть, а чего не есть, в тот момент, когда речь идет о емких метафорах и лейтмотиве в последнем тексте, казалась ей кощунственным.
С другой стороны, еда всегда была той гаванью, в которой можно было укрыться и не чувствовать. Жевать — и не чувствовать. Лене всегда было жаль, когда еда заканчивалась. Это означало, что нужно возвращаться в реальный мир. Со всеми его ограничениями, с этим смертным неудобным телом. Размер одежды при этом менялся каждые два месяца.
Когда стрелка весов достигла отметки 85, Лена научилась смотреть на себя в зеркало только под определенным углом, не попадать по возможности в кадр, не замечать своих фотографий. И только в ванной никуда было не скрыться от собственных форм.
Парадокс: обладая распухшим, большим телом, она стремилась его не замечать. Игнорировать все его запросы, как будто его и не было вовсе, этого ненавистного расплывшегося контура из жировых и кожных покровов. Как будто можно жить отдельно от него, обходясь только силой мысли. Закормив себя до бесчувствия.
Что говорит психолог
— Отношения с телом бывают очень сложными. Это случается, когда оно доставляет больше неудобств, чем радости… Отношение к нему складывается из множества аспектов: возможностей и ограничений, идеальности и несовершенства, половой идентичности, принадлежности к чему-то (полу, роду, семье) и нежелания принадлежать к чему бы то ни было, сексуальности и, конечно же, скоротечности жизни и смерти как факта, подтверждающего эту скоротечность.
Переедание позволяет не чувствовать тревоги, отчаяния, страха перед жизнью, а значит, и смертью, заглушать эти чувства. Тело расплывается, и его начинают «избегать». А если тела нет, если им можно пренебречь, то и не умрешь. Парадокс в том, что своими большими размерами тело предательски напоминает о себе, просто кричит: «Я есть, я существую, заметь меня!»
Присвоение телесности — единственный путь решения этих затруднений.
Что говорит жир
«Даже если тело не так важно, ты не можешь его не замечать. Ты выше телесности? Я верну ее тебе. У бессмертных тел не бывает, лишний вес напомнит о смертности».
Проблема
Отчуждение своей телесности, страх смерти, тревога перед неопределенностью.
Социальный аспект
Интеллигенты часто делают акцент на внутреннем, а не на внешнем. Порой в гипертрофированном виде — в форме отрицания всего «земного и мещанского».
«Я выше этого» может означать: «Я небожитель, читаю Кафку, и ожирение меня не касается, потому что я — про смысл жизни, а не про объем бедер». Следить за собой, замечать свое тело считается чуть ли не постыдным: это удел «блондинок», а не умных людей.
История 3. О толстом сыне и любимой маме
Кресло на заказ — это подарок на день рождения. Леонид в какой-то момент перестал помещаться в обычное офисное, которое стояло у него перед компьютером. 220 килограммов не шутка.
У Лени никогда не было девушки, последний раз он влюблялся на первом курсе, но у его избранницы уже был парень. Жиртрест — так его звали во дворе. Он плохо бегал, задыхался, и никто не хотел быть с ним в одной команде на физкультуре. Со своим большим неуклюжим телом он везде оказывался не к месту. Не вписывался. Только дома с мамой и двумя котами чувствовал себя свободно. И со временем почти перестал выходить на улицу: работал через интернет, общался через фейсбук.
Пару раз — сто килограммов назад — Леня пытался устроиться на работу и снять квартиру. С мамой делалось плохо: сердце. Она беспомощно лежала на диване и просила «не думать о ней, потому что он должен жить своей жизнью, это закон природы». Леня ненавидел мать, себя и законы природы. Покупал ведро крылышек в «Ростиксе» и погружался в фейсбук.
Маме не нравились крылышки, 200 килограммов и то, что Леня сидит дома, вместо того чтобы стать успешным бизнесменом и ее гордостью. Она находила какие-то диеты, лепила котлеты из капусты, покупала отруби. Она так заботилась о его похудении, как будто худела сама. Но Леня пух на диетических котлетах и не понимал, на что сердится мама, ведь он делал все, как она хотела. Пока однажды не проснулся с четким решением все поменять.
Вес был слишком большой, и Леонид обратился в клинику к профессиональным психологам и диетологам. За 2 года сбросил 100 килограммов. И впервые в жизни полетел на самолете. Банально — поместился в кресло. Правда, до обычного размера довести свое тело пока не может: то наберет килограммов двадцать, то сбросит их. И маме то лучше, то она снова болеет.
Мама, к слову, о его новой системе питания знает все в мельчайших деталях и полностью обеспечивает ее соблюдение. Она по-прежнему выполняет свою главную материнскую функцию — кормления.
Что говорит психолог
— Созависимость стала одной из болезней нашего времени. У Леонида есть зависимость от еды. А точнее, от мамы, просто выражается она с помощью еды. А мама вовлечена в борьбу с этой зависимостью от еды, тем самым укрепляя зависимость сына от нее самой. Она так много делает для него, но трагедия в том, что ему это уже не нужно.
Он взрослый мужчина, который должен дистанцироваться от нее, чтобы начать самостоятельную жизнь. И необходимым условием здесь должна быть агрессия. Здоровая нормальная агрессия, не уничтожающая, а необходимая, чтобы оттолкнуться.
Мама же манипулирует сыном, вызывая у него то чувство вины, то благодарность, чтобы он и дальше оставался под ее влиянием, наполняя ее жизнь смыслом. Кто кормит, тот контролирует. Хотя разумом она понимает, что ему давно пора повзрослеть и жить своей жизнью.
Для Леонида это способ не брать на себя ответственность за собственное одиночество, не сталкиваться с тревогой по поводу возможного отвержения со стороны женщин. Он уже сделал шаг в направлении отделения от мамы — начал худеть. Но страх приблизиться к другим людям, прежде всего к женщинам, заставляет его снова набирать вес и укрываться возле мамы.
Интересно, что в ожирении как раз и скрыто послание к маме: «Я не подчинюсь тебе и не похудею». Если бы это было произнесено вслух, то изменения затронули бы эту семью. В нас одновременно живет стремление к стабильности (стагнации и сохранению того, что есть) и к развитию (изменению), именно этот механизм лежит в основе неврозов, связанных с ожирением. Очень хочется новой жизни — и так страшно потерять то, что есть. Нет уверенности, что, уйдя в другую жизнь, можно будет вернуться и мама примет, поймет и будет рада его начинаниям, а не станет осуждать.
Ресурс лежит на поверхности — это способность долго находиться в отношениях. Разных. И не сбегать при первой возможности. Это тот ресурс, который поможет Леониду построить отношения с женщиной.
Что говорит жир
«Я хочу уйти, повзрослеть и жить своей жизнью, но я боюсь тебя обидеть, а еще больше боюсь, что ты не примешь меня обратно, когда мне это будет нужно».
Проблема
Созависимые отношения с матерью, инфантильность, регресс, недостаточная социализация в подростковом возрасте.
Социальный аспект
Мы не знаем, что делать с нашими детьми. Они слишком сильно от нас отличаются, мы слишком заняты, мир меняется слишком быстро. Раньше одной из форм общения было обучение (в том числе профессиональное): отец кузнец — сын подмастерье, мать рукодельница — дочь делает первые стежки. Но в современном мире подросток бывает более компетентен в техническом и профессиональном смысле, чем его «отсталый» родитель.
Что делать? Как проявить заботу? Как поддержать и сохранить авторитет, остаться матерью (отцом)? Самое очевидное и вечное — накормить.
Второй аспект: наши родители растили нас в условиях дефицита, а в пору своего детства и вовсе испытали настоящий голод. Поэтому накормить — даже когда еда сверхдоступна — это еще и защитить и спасти. Интересно, что даже в самых интеллигентных и продвинутых семьях пообщаться с ребенком — это в том числе сходить с ним в «Макдоналдс».
История 4. О семейном счастье и кулинарной книге
Валентина была женщиной серьезной и монументальной. За ней, как за каменной стеной, жил ее муж Коля. Хотя он и сам был не из щуплых, казалось, она вполне могла приподнять его за шкирку одной рукой и отправить спать. Что время от времени и случалось, когда он неумеренно выпивал (работники горводоканала частенько неумеренно выпивают: работа грязная, холодная, мокрая).
Валя такой крупной, фактически квадратной, была всегда, и женихи обходили ее стороной. Бабушки вздыхали: девка видная, квартира своя, хозяйка, а пропадает зря. Тут Коля и пригрелся. В гостях познакомились. Валентина разошлась от вина и положила ему, малознакомому мужчине, на тарелку кусок своей недоеденной курицы. Он безропотно доел. Тут она его и полюбила.
Вернувшись домой — она после длинного дня, заполненного таблицами и отчетами, он из канализационного люка, — супруги вместе отправлялись в супермаркет и с упоением покупали продукты. Продуктовая тележка была их настоящим местом встречи: соус чили и кусок свинины, майонез и зеленый горошек, слоеное тесто и копченая колбаса, пельмени и домашний фарш, эклеры и мороженое на десерт. «Дорогая, не забудь бутылку вина. И мне что-нибудь покрепче!»
У гастрономического свидания, как и у обычного, есть несколько стадий, супермаркет только увертюра. Дома — совместное приготовление ужина, и наконец кульминация — сам ужин. По накалу как бурный секс. Правда, на ужин, как и на его приготовление, часто приглашались гости. Но они всегда были только зрителями.
Валя все больше расширялась, за ней подтягивался Коля. Детей у них не было, собак и кошек они не любили, индивидуальных увлечений и общих тем не прослеживалось. Собственно, и гости на ежедневных трапезах нужны были для «вербального сопровождения», так как общие темы у супругов заканчивались через четыре фразы.
Что говорит психолог
— Еда многофункциональна. В данном случае проявляется ее социализирующая функция, точнее, объединяющая. Совместная еда — тот клей, который удерживает эту пару. Чаще у людей, которым не о чем поговорить, у которых нет общих интересов, эту функцию выполняет секс или общий ребенок. Но ребенок вырастает, и выясняется, что супруги — чужие друг другу люди.
Похоже, совместное приготовление и потребление еды для этой пары и символ, и содержание семейной жизни, поэтому любые попытки пересмотреть отношение к еде, чтобы похудеть, могут привести к кризису в их отношениях. К тому же Валентина, судя по всему, играет роль главной в этом гастрономическом союзе, то есть она, по сути, кормящая мать.
Страх одиночества и страх осознать, что рядом живет чужой человек… В этом и есть некоторая трагичность этого союза. Мы знаем, что каждому человеку нужен рядом кто-то близкий, но забываем, что настоящая близость с настоящим предъявлением себя и принятием другого — это труд и риск. Ведь могут не принять, могут отвергнуть или осудить.
Ресурс у этой семьи есть — достаточно пофантазировать, что бы они еще могли делать вместе с таким же упоением, как готовят еду, о чем бы могли говорить с таким же наслаждением. Пока еда — единственная безопасная форма предъявления себя, но они совершенно точно умеют это делать.
Что говорит жир
«Мы вместе, пока мы вместе едим».
Проблема
Страх близости и предъявления себя.
Социальный аспект
Большинство граждан при нормальном «продовольственном обеспечении», оказывается, не удовлетворены жизнью. Нелюбимая работа «за зарплату», не оставляющая времени и сил на то, чтобы развиваться, заниматься любимым делом. Низкая социальная активность. Неразвитое общение — даже на уровне соседей. Ничем не заполненная жизнь как у мужа, так и у жены. Обмениваться нечем.
Еда же как традиционное, социально одобряемое действие становится символом семейной жизни и фокусом общения. Внешнее благополучие — и свинину можно купить, и креветки — обнаруживает внутреннюю пустоту, которая заполнятся таким примитивным образом. Но формула «все сыты, а значит, довольны» не работает, потому что удовлетворение разных потребностей заменяется одной — универсальной.
История 5. О пищевых загулах и покаянных постах
В шкафу у Марины вещи от 54-го до 42-го размера. Это ее диапазон: несколько недель в году она бывает 42-го размера, но потом вес неуклонно начинает расти, и когда ненависть к себе и размер достигают предела, снова садится на диету. Она знает все диеты, вкалывала иглу, голодала, «чистилась» в санатории и снова сидела на диете.
Выбор диеты как принятие новой веры. Привычки, режим, убеждения — все меняется, и часто радикально. Марина становится адептом то Поля Брега, то Дюкана, безоглядно верит в автора очередного метода, читает на ночь его книги, как Евангелие, все остальные методы объявляет ересью.
В некоторых методах она потом разочаровывается, некоторые теряют свою эффективность от многократного использования. Дома под запретом то белки, то углеводы. Ну и, понятное дело, жиры. Марина сутками может обсуждать способы очистки кишечника и радикальные ванны для похудения, после которых можно потерять сразу полтора килограмма.
Первый раз на диету она села в 15 лет. И с тех пор уже 30 лет борется с лишним весом. Для нее самое сладкое в диете — это ее окончание. Достигнув 42-го размера, она закатывает пиры, словно торопится съесть как можно больше до того, как ее снова настигнет лишний вес. Так алкоголик, которому на год вшили капсулу, ждет, когда закончится ее действие и можно будет «развязать».
Семья Марины измучена ее борьбой, дети едят быстро и испуганно, муж ловит себя на том, что невольно считает калории в пиве. Они хотели бы с ней погулять. Но она где-то прочла, что вечерние прогулки приводят к отекам, и поэтому гулять с ними не может.
Что говорит психолог
— Борьба с лишним весом — тот образ жизни, который позволяет Марине не жить настоящей жизнью, не сталкиваться со своими настоящими чувствами, не обнаруживать пустоту. Ее жизнь устроена как жизнь запойного алкоголика — от срыва до срыва. Она не в контакте ни со своими собственными желаниями, ни с близкими.
Если диагностировать тип пищевого поведения, это периоды строгой диеты и резкий выход с приступами переедания. А самое главное — это замкнутый круг, который создает иллюзию похудения и важного дела. Секрет постоянно худеющих женщин в том, что процесс для них цель, а это провальная стратегия. Процесс снижения веса только тогда будет конечным, когда желанная стройность рассматривается как средство для достижения чего-то большего.
Есть еще один важный аспект — чувство вины, стыда. Чтобы их не переживать, можно наказать себя строгой диетой или спортом. Иллюзия: съел — отработал.
Еще один вопрос: как образ жизни Марины встраивается в ее систему отношений с мужем и детьми? Демонстрация своей недоступности и отдельности от них создает ощущение большой дистанции. И здесь снова встает вопрос о близости и способности устанавливать близкие отношения. Для Марины это угроза ее границам и личности. Возможно, «страх поглощения» удерживает ее от того, чтобы быть с ними вместе.
Надо заметить, что Марина помимо самобичеваний точно стремится получать удовольствие, она это делает, когда позволяет себе объедаться. Но можно ведь разнообразить способы получения удовольствия. Желательно вместе с семьей.
Что говорит жир
«Я занята очень важным делом… Вы можете быть рядом, но не близко».
Проблема
Пищевая зависимость, обсессивно-компульсивное поведение, страх близости.
Социальный аспект
Оставаться молодой и красивой — тренд современного общества. Худеть — модный способ жизни, самоидентификация через принадлежность к элитной группе (что объединяет Дженнифер Лопес и Клаву из Бибирева? И та и другая худеют по Дюкану). Активная деятельность, заменяющая смысл жизни. Борьба — победа — поражение. По кругу. Социально одобряемый тип активной женщины, которая следит за собой и периодически удивляет окружающих результатами.
Наличие социальной группы единомышленников — худеющих легион, и с ними автоматически находится общая тема. Комьюнити, правила жизни худеющих, форумы и сетевой дневник… Вечно худеющий человек отлично встраивается и в социальные, и в коммерческие схемы: он носитель идеологии стройности и потребитель бесконечных услуг и товаров, связанных с похудением.
Подготовила: Светлана Скарлош