Трагедия и подвиг Умара Хабекова: к 100-летию со дня рождения героя

Как восстанавливалась справедливость в отношении Героя Советского Союза В центре Вены, на высокой стеле, возведённой посреди величественной Шварценбергплац, золотыми буквами высечены имена воинов, павших в боях за австрийскую столицу. Среди других под номером 23 значится гвардии капитан, Герой Советского Союза Хабеков Умар Хамидович. Эта удивительная история, прямой солдатской волей, по неписаному древнему воинскому праву присвоившая вопреки начальству посмертное звание легендарному комбату, не закончилась на берегах Дуная. Напротив, начавшись оттуда, она завершилась уже на родине победой всех участвовавших в ней людей из нашей страны и из далёкой Австрии… Ранней весной памятного для меня 1967 года, после совещания областного хозпартактива, посвященного предстоящей летней страде, мой брат Умар Ереджибович Темиров, в то время второй секретарь областного комитета КПСС Карачаево-Черкесской автономной области, подошёл ко мне и со словами «поедем со мной», жестом пригласил в машину. Путь наш лежал в Хабезский район, и я подумал, было, что Умар решил меня подвезти, по дороге обсуждая дела служебные и семейные. Однако в ауле Малый Зеленчук машина свернула с дороги и подъехала к ветхим воротам. Брат зашёл туда и через некоторое время вернулся, держа в руках небольшой узелок – чистый белый платочек, в который что-то было завёрнуто. - Посмотри, - промолвил Умар, протянув его мне. Там оказалась горсть земли – той, родной черкесской земли, на которую не вернулся с далекой австрийской чужбины Умар Хабеков, отдав свою жизнь за освобождение народов Европы. О героизме нашего земляка Умар знал с детства - из рассказов фронтовика Хамида Магомедовича Храчева, директора Черкесской национальной школы-интерната, где брат учился. Позже о несправедливости, допущенной в отношении черкесского воина, в своих публикациях рассказал бывший военный комиссар КЧАО Валентин Алексеевич Нежинский. Умар ещё тогда дал себе слово приложить все усилия для восстановления справедливости. И, когда он был неожиданно командирован в Вену в составе делегации руководителей туристических регионов Ставропольского края для изучения организации курортного дела в Австрийской республике, решил во что бы то ни стало узнать как можно больше о погибшем юноше. У Хабекова в родном Малом Зеленчуке осталась только престарелая мать, и перед поездкой в Вену брат решил сообщить ей, что собирается найти его могилу и почтить память знаменитого земляка. Пожилая женщина попросила отвезти горсть родной земли – всё, что она могла передать своему сыну, погибшему на берегах далёкого Дуная. Из той командировки брат привёз мне подарок на свадьбу, состоявшуюся осенью того же года, – костюм, прослуживший мне много лет. Но главный подарок всем черкесам и всей стране Умар сделал, восстановив в правах погибшего героя Умара Хабекова. Правда, удалось это не сразу. Тогда мы ещё не догадывались, что вся эта история – лишь начало изнурительной борьбы за восстановление справедливости в отношении нашего героического соотечественника, чей ратный подвиг покрыл его неувядаемой славой в памяти потомков. Эту память следовало возродить, ибо забвение – наихудшая из несправедливостей по отношению к героям. Подробно эту историю поведала своим читателям газета «День республики» 23 мая 2002 года. Процитируем отрывки из интервью, которое дал изданию Умар Темиров: «Я не мог тогда предположить, что Умар похоронен в Вене на одной из центральных её площадей, и памятник ему поставлен на этой же площади. Как я уже сказал выше, на главной стеле советским воинам на площади Шварценберга, погибшим при освобождении Австрии, имя Умара Хабекова записано под номером «23». Самым главным потрясением для меня стало то, что Умар Хабеков на обоих памятниках значится Героем Советского Союза, в то время как на его родине, Советском Союзе, его имя не числится среди героев. Как это понимать? Я тут же, естественно, обратился в посольство СССР в Австрии с просьбой дать документальное подтверждение героического подвига и объяснить, почему Умару не дали это высокое звание на родине, в Советском Союзе? Военный атташе СССР в Австрии полковник Юдин И.П., внимательно выслушав меня, обещал к концу нашей командировки собрать необходимые документы. Он слово сдержал. В моих руках оказались нужные документы. В них достаточно полно были изложены обстоятельства героического подвига Умара Хабекова и батальона, которым он командовал. Кратко его подвиг состоял в том, в центре Вены группировка противника была очень сильной. Ее разгром играл ключевую роль в освобождении города и в сохранении ценных исторических памятников в центральной его части. Полковник Юдин И.П. объяснил, что персональный памятник У. Хабекову, стоявший на площади Шварценберга (на месте первоначального захоронения – прим. авт.), в период её реконструкции по просьбе австрийских властей перенесли на центральное кладбище, где уже был установлен мемориал погибшим советским воинам. Поставили персональный памятник Умару Хабекову на самом видном месте у входа на кладбище у центральных ворот с правой стороны». Следующий акт этой захватывающей драмы произошёл с моим братом в подмосковном санатории. Дадим слово ему (цитата из того же номера газеты «День республики»): «Историей первого подвига Умара Хабекова я был вознагражден неожиданной встречей с ветераном войны в санатории им. Герцена. А дело было так. К нашему обеденному столу, за которым я сидел с супругой, подсели два пожилых человека. Как это бывает в таких случаях, мы познакомились. Узнав, что мы родом из Карачаево–Черкесии, один их них, Шарапов Всеволод Тимофеевич, житель г. Москвы, спросил, знаем ли мы Хабекова Умара, черкеса по национальности, ставшего Героем Советского Союза за взятие крепости Сумбатукса на карельском фронте в годы Великой Отечественной войны? Мы ответили, что знаем об Умаре, и тут же спросили, а что он знает о нём. Всеволод Тимофеевич рассказал, что он офицер, однополчанин Умара Хабекова, но служили они в разных батальонах одного и того же полка 100-ой Свирской воздушно–десантной бригады. Особую известность Умар Хабеков получил тогда, когда под его умелым руководством без потерь, с малым числом солдат, батальон овладел неприступной финской крепостью Сумбатукса. Данная крепость–скала прикрывала важную стратегическую дорогу вглубь Финляндии и входила в пресловутую линию Маннергейма. По словам Шарапова В.Н., за этот подвиг Хабекову присвоили звание Героя Советского Союза. В этом он был абсолютно уверен, так как о подвиге Умара и представлении его к высокому званию знали все батальоны полка в бригаде, корпусе и, как говорил Шарапов, весь Карельский фронт. В действительности же за этот подвиг высшие инстанции в Москве У. Хабекову дали не звание Героя Советского Союза, а полководческий орден Александра Невского. Всеволод Тимофеевич не знал о последующих двух подвигах Умара Хабекова, за которые он также удостаивался представления к званию Героя Советского Союза: еще при жизни за подвиг на Сандомирском плацдарме при форсировании реки Одер и уже посмертно за подвиг при освобождении города Вены. Сам Шарапов был тяжело ранен в боях за Карелию и не дошел до Вены, где погиб Умар». Далее моему брату предстояла длительная борьба с косной чиновной бюрократией, всегда имевшей крепкие позиции в нашей стране. Ему было еще неведомо, что продлится эта борьба почти четверть века, ровно столько, сколько прожил на свете сам герой. И только в 1991 году, уже на излёте советской власти, справедливость была восстановлена, и Умару Хабекову было присвоено звание Героя Советского Союза. Снова обратимся к рассказу моего брата (цитата из той же статьи 2002 г.): «С самого начала борьбы за восстановление истины по делу Умара я понял: невозможно возобновление всех трех предыдущих ходатайств о присвоении ему званий Героя Советского Союза. Против этого сразу выступили и наши местные правители, которые должны были подписать об этом ходатайство. Их поддержали и московские чиновники, которые не хотели об этом и слышать. Пришлось начать с минимального – необходимо было подтвердить третье ходатайство о посмертном присвоении Умару Хабекову звания Героя Советского Союза, представленное военными инстанциями, действовавшими в 1945 году в Австрии: командованием полка, дивизии, фронта. Тем более был дополнительный и весомый факт – Хабекова в Австрии считают Героем Советского Союза. И более того, все товарищи по оружию были возмущены допущенной несправедливостью по отношению к Умару Хабекову в родной стране СССР. Документы, которые существуют, и памятники, которые ему поставлены как герою в чужом, но благодарном государстве – Австрии, являлись лучшим тому подтверждением. Но не тут-то было. Мои визиты в Москву как первого свидетеля, нашедшего могилу Умара, были восприняты не с благодарностью и пониманием, а с подозрением и обвинениями меня в проявлении национализма. Но дело восстановления правды получило мощную поддержку всех тех, кто знал Хабекова, а также тех, кто ознакомился с документами, подтверждающими совершенный им подвиг. А их всех было невозможно обвинить в национализме и этнической предвзятости». Кроме известных эпизодов фронтовой биографии – штурма крепости Сумбатукса, ликвидации Сандомирского выступа при форсировании Одера и штурма центрального укрепрайона при взятии австрийской столицы, Умар Хабеков проявлял ежедневный героизм, выражавшийся в стиле и методах ведения боя. К примеру, командуя батальоном прорыва, он закрепил на персональном «Виллисе» станковый пулемёт, из которого оказывал огневую поддержку наступлению и прорыву линии фронта, рокадным курсом проезжая вдоль неё на высокой скорости. Такая модификация лихой «тачанки» восходит к боевой тактике черкесских воинов во время крупных сражений. Умару Хамидовичу, с учётом его бесспорных полководческих талантов, неоднократно предлагалось перейти в штаб армии, но он неизменно отвечал: «Дайте мне воевать так, как я умею, на поле боя, а не в штабе на карте». Подчинённые любили своего командира за храбрость, стратегическое мышление и заботу о солдате. Батальоны прорыва были на особом счету, но в силу специфики их применения убыль среди личного состава была высокой. Однако Умар никогда не забывал представлять подчинённых, особенно рядовых солдат, к очередным званиям и наградам, не присваивая себе их ратные заслуги. Тут горько шутили: «На батальон Хабекова градом сыплются награды и снаряды». Несмотря на молодость (Умар погиб, не дожив нескольких месяцев до 25-летия), подчинённые называли Умара «батей», и он, как бы в насмешку над этим своим прозвищем, уже на территории освобождённой Польши вопреки уставу отпустил усы: победителям дозволялось многое. Но, увы, носить их ему оставалось совсем недолго… Есть героические люди, не мыслящие себя вне подвига, вне той среды, которая раскрыла их наивысшие черты и главную из них – способность к самопожертвованию. Сколько мы знаем историй, когда настоящие спасители отечества, вынесшие на себе самый тяжкий груз войны на её переднем крае, привыкшие к состоянию постоянного стресса, не могли найти себя в мирной жизни. И, возможно, гибель Умара Хабекова в бою под смертоносным огнём в центре прекрасной Вены, где творили Моцарт и Штраус, Шиле и Климт, в последние дни войны, в расцвете весны и молодости, на самой вершине своего подвижничества, превращающего обыкновенную жизнь в эпическую сагу уровня сказания о нартах, символична. Мы должны помнить: героизм предков существует не для того, чтобы им гордились потомки, а затем, чтобы у нас появился шанс проявить его самим. Только память, благодарная память способна помочь нам стать достойными их великого подвига. Султан Ереджибович Темиров