Новости за 02.09.2017

Всякие слова сейчас бесцельны, ибо время совершенно не слов. Положение ухудшилось до последней степени. Не сегодня-завтра немцы возьмут Ригу. Большевики взяли верх в Совете рабочих и солдатских депутатов. Они готовятся к чему-то грандиозному, большому, выступят на улицах, и опять начнется то, что было. Вся Россия разваливается по частям. Мы находимся на дороге величайшей катаклизмы. Пора громко и властно сказать — при этом Временном правительстве мы порядка в стране не получим. Порядок может быть только тогда, когда страна получит диктатуру. Читать дальше...

Вследствие крупного повышения типографских расходов нам, к крайнему нашему сожалению, пришлось увеличить и цену настоящего издания.

Боже! Боже! До чего мы несчастны и ничтожны. О, несомненно, несомненно, что мы на грани двух эпох. Одна кончается (мне страшно назвать ее), другая еще не началась, и немыслимо определить, как и когда (т.е. как скоро) она начнется.

Необходимо завести в комнате цветы (больше зелени). И как приятно будет спать. Точно в саду.

В «Русском слове» появилась жирным шрифтом частная корреспонденция о «прорыве» под Ригой и переправе немцев через Двину. Завтра, вероятно, узнаем официально. Удивляться нечему. Умирающий организм перестает себя обслуживать. Несмотря на привычку, все-таки приступ апатии и грусти.

Любви старинные туманы 1 Над черным очертаньем мыса — Луна — как рыцарский доспех. На пристани — цилиндр и мех, Хотелось бы: поэт, актриса. Огромное дыханье ветра, Дыханье северных садов, — И горестный, огромный вздох: — Ne laissez pas traîner mes lettres! 2 Так, руки заложив в карманы, Стою. Синеет водный путь. — Опять любить кого-нибудь? — Ты уезжаешь утром рано. Горячие туманы Сити — В глазах твоих. Вот та́к, ну вот… Я буду помнить — только рот И страстный возглас твой: — Живите! 3 Смывает лучшие румяна — Любовь. Читать дальше...

Вы все спрашиваете, как у меня дела и куда я пропал. В ночь наш запоздавший поезд привез меня в Петроград. Что ж, мило, хотя мокро и грязно. Первые лица, с которыми я снесся, была Элеонора. Она мне рассказывала — не знаю, сколь это точно — что штаб нашел мое освобождение странным: что такое, освобождают от военной службы только за то, что композитор? — и хотели меня выкатить вон, но будто сам Керенский (так говорила Элеонора) поехал в штаб и сказал, чтобы они раз и навсегда это дело не трогали, пока... Читать дальше...

Ночь тянулась мучительно долго. Перед рассветом, гремя костылями, явился из гостей подвыпивший корнет Гурский. Он срывающимся шепотом бранился с дежурной сестрой, а потом нараспев декламировал: «Я гений Игорь Северянин, Своей победой упоен. Я повсеградно обэкранен. Я повсеместно утвержден!..» Потом он скрипел своей кроватью, чертыхался, проклиная какого-то капитана, и наконец захрапел.