Утром видели из окон похоронную процессию с телом стрелка 4-го полка; впереди шёл и скверно играл небольшой хор гимназистов. В 11 час. у нас была отслужена обедница. До чая сидел у Кострицкого. В 9 час. была всенощная, и затем мы исповедались у о. Алексея. Легли спать рано.
Работает над картиной «Северный пейзаж»
Ушел работать на мельницу.
Вопрос о городской забастовке кончился тем, что городские рабочие — Фома Фомич Опискин тож — поизмывавшись над жителями и главным образом над социалистической думой и ничтожнейшим городским головой г. Рудневым, опять отменили свою забастовку; получили они, впрочем, все, кажется, что хотели. Предсказывали какое-то «выступление» большевиков чуть ли не во всей России; конечно, никакого выступления в этот день не было и не могло быть, ибо те, кому нужно, выступят только тогда, когда остальные будут этого меньше всего ожидать. Читать дальше...
Федор Шаляпин в заглавной партии в опере Модеста Мусоргского «Борис Годунов»
Был в городе у Альбрехт. Сухмин предлагал напечатать «Сафо» отдельной брошюрой. Все хотят ее скорее иметь. Обедал с Львом Гагариным у Пивато. Конечно, много говорили. Какой он милый малый! Вечером пошли с ним в музыкальную драму. Шла «Женитьба» Мусоргского и его же «Сорочинская ярмарка». «Женитьба» — ни к чему, а «Ярмарка» очень мне понравилась. Впрочем, я к Малороссии неравнодушен. Ехал обратно с Румановым и с его двоюродным братом, но именно этот успел мне прочесть форменную лекцию об обществе библиографов и смертельно надоесть.
Накануне смотра начальник дивизии предупредил моего начальника штаба, что в полку неладно и что он опасается, как бы чего не вышло. Отменять смотр я считал малодушием и к 10-ти часам утра на автомобиле с дежурным адъютантом отправился к месту расположения полка. Подъехав, я увидал издали густую массу людей — присмотревшись, разглядел выстроенные в порядке батальоны на указанном мною месте. Но, по мере того как я приближался, мне стало казаться, что чего-то не хватает — полк стоял в порядке, но без ружей и снаряжения... Читать дальше...
Сейчас вестовой Жмакин рассказал мне, что некоторые солдаты получают в тылу у воинского начальника по 25 пар сапог. Является к нему босой и заявляет, что книжку потерял или оставил на месте боя, ибо был в то время ранен. Однажды в Жмеринке воинский начальник заметил одного такого солдата и говорит ему: «Скажи, сколько ты взял уже пар сапог? Я обещаю, что ничего тебе за это не будет!» «23 пары», — ответил тот. Жмакин плюнул при этом в сторону и пробормотал: «Таких скотов вешать за это мало». «Да ведь вы против смертной казни?!» ... Читать дальше...
Огромный солдатский митинг в Смольном постановил: «Приветствуя образование Военно-революционного комитета при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов, гарнизон Петрограда и его окрестностей обещает Военно-революционному комитету полную поддержку во всех его шагах, направленных к тому, чтобы теснее связать фронт с тылом в интересах революции. Вместе с тем Петроградский гарнизон заявляет: на страже революционного порядка в Петрограде стоит весь гарнизон вместе с организованным пролетариатом. Читать дальше...
Ильич куда-то услал Фофанову по делу; условлено было, что он дверей не будет никому открывать и не будет отзываться на звонки. Я стучала условным стуком. У Фофановой был двоюродный брат, учащийся в каком-то военном учебном заведении. Прихожу вечером, смотрю, стоит этот парень на лестнице с каким-то растерянным видом. Увидел меня и говорит: «Знаете, в квартиру Маргариты забрался кто-то». — «Как забрался?» — «Да, прихожу, звоню, мне какой-то мужской голос ответил; потом звонил я, звонил — никто не отвечает». Читать дальше...
Наш Русский фронт парализован. Этим немцы воспользовались для удара в Италию.
Забастовка городских «товарищей» не состоялась, очевидно, потому, что не состоялось и выступление в Петербурге. Дано несколько времени отсрочки. Утро за подготовкой к лекции. Читал ее, т. е. говорил, довольно плохо; как-то не удавалось вместить в 40 минут задуманный материал. Заходил в канцелярию взять разрешение на въезд в Москву, а потом за Миней. Вечер провел дома за чтением книги Вальденберга, в которой не нахожу чего-либо яркого нового. Итальянцы терпят большие неудачи. Их армия развалилась так же... Читать дальше...
Русский патриотизм — это нечто уникальное; в нем бездна зазнайства; русские считают, что они непохожи ни на один народ, и тем кичатся; они с гордостью разглагольствуют о темноте русских крестьян; похваляются своей загадочностью и непостижимостью; твердят, что одной стороной обращены на Запад, другой — на Восток; гордятся своими недостатками, наподобие хама, который оповещает, что таким уж его сотворил Господь, и самодовольно признают, что они пьяницы и невежи; не знают сами, чего хотят, и кидаются... Читать дальше...
Когда мы устанавливаем принцип самоопределяющихся национальностей и когда устанавливаем другое проявление этого принципа — мир без аннексий, мы вовсе не желаем разбить все государства на ряд мелких государств, в которых находилось бы не больше одной национальности. Этими принципами мы отрицаем право перегонять народы, как скот, из одного государства в другое, не спрашивая их разрешения. Наши же политические противники эту простую истину помнят только тогда, когда речь идет о союзных странах, забывая ее, когда говорят о странах других. Читать дальше...
Завтра, в воскресенье, назначено грандиозное моленье казачьих частей с крестным ходом. Завтра же «день Советов» (не «выступление», ибо выступление назначено на 7-е, однако «экивочно» обещается и раньше, если будет нужно). Казачий ход, конечно, демонстрация. Ни одна сторона не хочет «начинать». И положение все напряженнее — до невыносимости. Керенский забеспокоился. Сначала этот ход разрешил. Потом, сегодня, стал метаться, нельзя ли запретить, но так, чтобы не от него шло запрещение. Погнал Карташева к митрополиту. Читать дальше...
Мы уселись в моем кабинете, кругом. Верховский сразу вошел in medias res, заявил, что он хотел бы знать мнение лидеров к.-д. по вопросу о том, не следует ли немедленно принять все меры — в том числе воздействие на союзников — для того чтобы начать мирные переговоры. Затем он стал мотивировать свое предложение и развернул отчасти знакомую нам картину полного развала армии, отчаянного положения продовольственного дела и снабжения вообще, гибель конского состава, полную разруху путей сообщения, с таким выводом... Читать дальше...
Граждане! Спасайте Россию! Я только что узнал, что вчера в заседании комиссии по обороне в Совете Республики военный министр генерал Верховский, один из главных виновников гибели ген. Корнилова, предложил заключить мир с немцами тайно от союзников… Это измена России! Терещенко заявил, что предложение генерала Верховского даже и не обсуждалось во Временном правительстве. «Это, — сказал Терещенко, — какой-то сумасшедший дом». Члены комиссии от слов генерала Верховского пришли в ужас… Ген. Алексеев плакал. Читать дальше...
Все более тревожные и грозные вести приходят из Петербурга. Верховский, занимавший пост военного министра, ушел в отставку, он, впрочем, на эту должность не слишком-то годился. Газеты полны сообщений о самом ужасном, что только можно себе представить. Повсюду царит анархия, и никто ничего не делает, чтобы этому помешать. Говорят, нынешнее правительство низложено.
Мы здоровы — я очень страдала зубами, и нерв в лице. Теперь приехал Кострицкий. Нас лечит. Много о вас говорим. В Крыму ужасно жить теперь. Ольга страшно счастлива со своим маленьким Тихоном, сама его кормит. Няни у них нет, так что она и Н.А. все сами делают. Живут все в Ай-Тодор. Дробязгин умер от рака. Где бедная, бедная Е.В., как за них страдаешь и молишься. Это единственное, что всегда и везде можно. Погода не особенная; последнее время не выхожу, так как сердце себя нехорошо ведет. Сколько утешений в чтении Библии. Читать дальше...
Живу я по-старому, то есть в бедности и одиночестве.