Спасибо санкциям из ада!

Прошло два года «санкций из ада», наши враги и зложелатели, кажется, исчерпали свою дьявольскую фантазию, как бы навредить нашей экономике, а успехи у них – не ахти. Российская экономика, которой давно пора быть «разорванной в клочья», существует и даже имеет наглость развиваться. Развитие не взрывное, но всё-таки не падение. Мало того – рост (впрочем, восстановительный) наблюдается в несырьевых отраслях. ↑ УДИВИТЕЛЬНОЕ РЯДОМ «Высокие показатели год к году продемонстрирует именно сектор обрабатывающих производств: +10,3% в августе и +10,9% в сентябре. Локомотивами выступили машиностроительный, химический и металлургический комплексы, обеспечившие в период с мая по сентябрь около 90% совокупного роста выпуска обрабатывающих производств. Так, в сентябре выпуск компьютеров и электроники к аналогичному периоду прошлого года вырос на 33,5%, электрооборудования – на 16%, автомобилей – на 56,3%, других транспортных средств – на 45,8%, - сообщает Минэкономразвитие (по данным журнала «Профиль»). «Начиная с весны 2023 года данные Росстата демонстрируют воодушевляющие темпы роста промышленности на уровне 5,5% в годовом выражении, а по итогам первых десяти месяцев – на 3,2%. В октябре обрабатывающая промышленность выросла на 9,5% по сравнению с сентябрем. Таких темпов развития не наблюдалось много лет», – говорит доцент кафедры «Мировая экономика» РЭУ им. Г.В. Плеханова Галина Кузнецова. За 2022 год производство станков в России выросло вдвое, но этого могло и не произойти, если бы не санкции, - сообщает портал SFERA — Pro технологии. Этому удивляются и враги, и друзья России, и почасту сами русские люди. Недаром стало бешено популярным изречение сподвижника Анны Иоанновны фельдмаршала Миниха про то, что Россия, вероятно, управляется непосредственно Господом Богом. ↑ ВОПРЕКИ? БЛАГОДАРЯ! На самом деле ничего сверхъестественного не приключилось. Напротив, наблюдается вполне закономерное явление. Такое не однажды происходило в экономической истории человечества и описано в широко опубликованных источниках, начиная с первой половины XIX века. Мы поневоле оказались отгороженными от более промышленно развитых соседей. Они, желая нас наказать, лишили доступа к их продукции - и нам ничего не оставалось, как приняться за дело самим. Например, с Америкой в XIX в. произошло что-то похожее на нашу нынешнюю ситуацию. Важно обратить внимание на то, что было дальше, а для начала послушаем, как рассказал эту историю Ф.Энгельс в очерке «Протекционизм и свобода торговли» (1847): «Америка, которая во время Гражданской войны 1861 г. была неожиданно предоставлена самой себе, должна была изыскать средства удовлетворения внезапно возникшего спроса на всякого рода промышленные изделия, и она могла это сделать, только создав свою собственную отечественную промышленность. С прекращением войны прекратился также и вызванный ею спрос; но новая промышленность осталась и должна была столкнуться с английской конкуренцией. И тогда Америка ввела протекционизм (выделено мной – Т.В.)». Протекционизм в современном мире имеет самую одиозную репутацию. Так, ВТО запрещает важные протекционистские меры. Например, экспортные субсидии, а также субсидии для поощрения использования местных товаров по отношению к импортируемым. Эти меры входят в так называемую красную корзину. Подробнее на РБК: https://quote.rbc.ru/news/article/634d2e7b9a7947b52da6b49a?ysclid=lumkgbkxh9669884134&from=copy То, что ВТО запрещает (или сильно ограничивает) протекционизм – дело понятное. Хозяевам мира надо позаботиться о том, чтобы ненароком не выросли конкуренты. Ведь протекционизм - необходимое условие всякой индустриализации. Она возможна лишь при закрытии своих границ от конкурирующей продукции. Полном или частичном – глядя по обстоятельствам. Промышленная политика (как, впрочем, и всякая другая) должна быть гибкой: что благотворно сегодня, вредно завтра, и наоборот. Сами хозяева мира развивались под защитой протекционизма – в тех формах, какие требовались. Так было в Англии, когда под эгидой протекционизма в течение ста лет, отогородившись от Франции, развивалась её шерстяная промышленность, впоследствии обогатившая страну до такой степени, что лорд-канцлер в память об этом успехе сидит на мешке с шерстью. Есть мнение, что именно тогда (в конце XV в.) короли династии Тюдоров изобрели самый феномен промышленной политики. Преследовать какую-то цель в течение столетия - это вызывающий уважение пример «длинной воли». Палата лордов 12 апреля 2021 года - Лорд Фаулер сидит на шерстяном мешке спикера, а двое других коллег - на шерстяном мешке судей впереди. Так было и в XIX в., когда США отгораживались от «мастерской мира» Англии. Фридрих Лист, автор классической книги «Национальная система политической экономии» (1817г.) писал, что благотворна взаимная открытость только равных в своём развитии стран. При этом, когда внешняя конкуренция искусственно сдерживается, неизбежно возрастает конкуренция между своими национальными производителями – вот она-то и ведёт к всевозможным усовершенствованиям. Маркс не без остроумия называл протекционизм «фабрикацией фабрикантов»: это подлинное воспитание промышленных предпринимателей. А свободная конкуренция с более развитой промышленностью – это выталкивание с рынка отечественных производителей. А новые новых промышленных предпринимателей при этом просто не возникает: энергичные люди при таком отношении государства идут в другие отрасли и в другие профессии. Между прочим, по этой самой причине объединение Италии (1870г.) с возникновением единого национального рынка привело к хронической промышленной отсталости Юга, так за полтора века и не преодолённой, несмотря на многолетние старания. Мысли Листа настолько верны и глубоки, что граф С.Витте лично хлопотал о переводе и распространении в России его книжки (сам-то Витте, будучи немцем по рождению, мог читать и в оригинале). Между прочим, эта книга есть в интернете, и каждый может с пользой ознакомиться. В постсоветской России подлинного протекционизма (как и вообще внятной и сильной промышленной политики) пока не было. Но судьба дала нам шанс: потенциальные и реальные конкуренты ушли сами. Некоторые ушли физически, другие – перестали нам продавать свою продукцию. Далеко не все так поступили, но и этого оказалось достаточно для положительного эффекта. Каждый может наблюдать этот эффект. Зайдите в любой большой торговый центр и вы увидите множество новых одёжных марок. Наших, местных. Удивительное рядом: в ГУМе большой отдел «Глории-джинс». Я купила себе джинсы, сшитые в городе Шахты, мимо которого я всякий раз проезжаю по пути в наше хозяйство в Ростовской области. Портал Retail.ru сообщает: «Согласно аналитическим данным, в текущем году (речь о 2023 г. – Т.В.) российские компании нарастили производство пуховиков на 39%, ветровок на 121%, жилетов на 67%, пальто на 29,5%, плащей на 16,5%. Доля товаров российского производства на рынке сейчас составляет 33,7%, зарубежных 66,3%». Всё равно пространство для роста – огромное! Нам не нужно завоёвываеть чужие рынки; всего-то и дела - вернуть свой рынок себе. Хотя бы частично. Подробнее на Retail.ru: https://www.retail.ru/news/na-44-vyroslo-v-rf-proizvodstvo-odezhdy-28-iyulya-2023-231125/ Ещё раз отмечу: произошедшее - не какое-то удивительное исключение, исторический курьёз. Это нормально и закономерно. «Франция в течение почти двухсот лет окружала свою промышленность настоящей китайской стеной покровительственных и запретительных пошлин и достигла в производстве всех предметов роскоши и художественных изделий такого превосходства, которое Англия даже не решалась оспаривать», - пишет Энгельс в цитированной выше работе. ↑ КОМУ ВЫГОДНО? К несчастью, нас, доверчивых простаков-постсовков, тридцать с лишним лет воспитывали в представлении, что любая открытость государств друг другу, беспрепятственное движение товаров и капиталов – это абсолютное необсуждаемое благо и непременное условие развития. На любое сомнение прогрессисты хмурили брови и подозрительно спрашивали: «Вы что ж – совкового уродства захотели?». Дальше сомневающемуся полагалось стушеваться и начать торопливо оправдываться: «Что вы, что вы что вы, я, конечно, за открытость, за развитие!». На самом деле, открытость и развитие иногда могут быть ярыми врагами и антагонистами. Учение о благотворности всеобщей открытости – это своекорыстное умопостроение англосаксонского коммерческого гения. Я бы не называла его глобалистским, т.к. оно старше глобализма лет на сто пятьдесят: Англия начала учить всех открытости вместе с laissez-faire уже с середины XIX века – т.е. именно с того времени, когда сама достигла промышленного первенства. Открытость вообще выгодна передовому и сильному – чтобы подмять слабейшего, не дать ему построить свою промышленность и вообще развиться. США сто пятьдесят лет выращивали свою сталелитейную промышленность под защитой строгого протекционизма, а теперь учат всех благодетельности открытой экономики. Это понятно: сегодня Америка в позиции сильного, как когда-то была Англия по отношению к Америке. Таким же – своекорыстным – является и преподававшееся и в советские, и в постсоветские времена учение Давида Рикардо о сравнительных преимуществах и специализации разных стран на той продукции, которая у них лучше получается. По этой доктрине нам нужно совершенствоваться в роли бензоколонки: у нас же это хорошо получается. Это своекорыстная культивация сильными отсталости слабых. Англии вероучение о сравнительных преимуществах оказалось очень кстати в проводившихся в то время энергичных колониальных захватах. В результате такой политики многие страны десятилетиями специализируются на бедности и отсталости. Так что гибель нашей промышленности при «воссоединении» с Западом – это не какое-то удивительное происшествие, которого ну никто не мог предвидеть. Вовсе нет, такое происходило в истории, об этом обстоятельно писали старинные экономисты. (Впрочем, заметим в скобках: советская промышленность погибла не только в результате открытости Западу – многие наши предприятия были, выражаясь на военно-морской лад, «затоплены экипажем»; история нашей деиндустриализации ещё ждёт своего исследователя). Отмечу, хотя это и так понятно: неограниченная открытость и полная закрытость – это не два единственно возможных положения; тут множество промежуточных состояний. Правильная промышленная политика состоит в том, что в стране присутствуют и ведут свой бизнес те и только те иностранные экономические операторы, которые нужны нам, и в той мере, в которой они нам нужны, отвечают нашим интересам и способствуют нашему развитию, а не все подряд, кто захочет к нам приехать. При этом во всех случаях отечественный промышленник должен иметь преимущества перед иностранным. Здесь масса деталей и нюансов, которые следует учесть. Промышленная политика – это вообще непростая и очень хлопотная вещь, требующая массы конкретных знаний, кругозора, в том числе исторического, и незаурядного управленческого опыта и таланта. Это дело не бюрократическое, а в высшей степени творческое: «…нужны знание частностей, постоянное изучение, труд преимущественно мозговой», - писал больше ста лет назад Д.И. Менделеев, горячий сторонник индустриализации и протекционизма, в полезном и сегодня сочинении «К познанию России», основанном на результатах первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года. Мечта всякого чиновника-бюрократа – простота и единообразие: либо уж всё разрешить, либо всё запретить. К сожалению, в промышленной политике так не получается. ↑ НЕ УПУСТИТЬ ШАНС! Нам невероятно повезло, и надо этим везением воспользоваться: окно возможностей может в любой момент захлопнуться, а мы любим ворон считать. Сегодня у нас есть шанс построить свою собственную, суверенную промышленность. Такую, которая могла бы жить и развиваться на собственной основе, удовлетворяя свои потребности в первую очередь и по возможности продавая соседям. В работе «Вопросы экономической политики» (иногда этот сборник статей называется «Земля и фабрика») раскаявшийся революционер-народник Лев Тихомиров писал: «Цель экономической политики России — страны великой, имеющей внутри себя все необходимые и разнообразнейшие средства для существования, — сводится в целом к созданию могучего, самоудовлетворяющегося производства, добывающего все нужное для населения и обрабатывающего эти продукты во всем разнообразии и совершенстве, какие только допускаются культурой и техникой данной эпохи. Это и есть соединенная промышленность, которая возможна только для стран, всесторонне развитых в экономическом отношении. Соединенная промышленность только и возможна при работе на свой широкий, разносторонний внутренний рынок». Об этом же самом писал известнейший русский публицист Михаил Меньшиков в 1902 г.: «…первым последствием закрытия границ будет стремительный подъем русского производства. К нам точно с неба упадет тот рынок, отсутствие которого угнетает все промыслы и которого мы напрасно ищем в Персии, Туркестане, Турции. К нам вернется из-за границы наш русский покупатель — все образованное общество, весь богатый класс. Спрос на внутренние товары подымется на сумму теперешнего ввоза: подумайте, какой это электрический толчок для "предложения"! Оживятся старые промыслы и разовьются новые — до уровня европейски воспитанного вкуса, европейской требовательности потребителей». («Россия - для русских»). Это очень важно и сегодня! Очевидно, такое возможно только в одном случае: если не будет возможности в любой момент пойти и купить за границей. Сегодня об этом позаботились наши оппоненты, завтра, возможно, придётся позаботиться самим. Тут высшей власти придётся проявить волю и характер. Оно того стоит! Но до революции 1917 г. этого сделать не смогли. Сделали лишь при большевиках, в условиях жестокой вынужденности, в условиях надвигающейся войны. Вообще, все великие свершения в личной и общественной жизни происходят в сверхжёстких условиях, когда либо сделай, либо сдохни. Не случайно почти все великие восхождения начинаются с грандиозного провала. Мне кажется, сегодня у нас именно такой случай. ↑ КАПИТАЛ ДУХА И ВОЛИ Мне (и всем) прекрасно известны стандартные возражения: у нас нет технологий, у нас нет надлежащей ёмкости рынка – люди легко находят объяснения, почему сделать ничего нельзя. Находят в личной и в общественной жизни. Объяснения солидные и даже научные. При этом люди наивные и одновременно энергичные берутся – и делают. И достигают успеха. Так случилось с российским сельских хозяйством. Лет тридцать или сорок назад были в большом ходу объяснения, почему наше сельское хозяйство – абсолютно бесперспективно. По выражению Гайдара, «чёрная дыра», где бесполезно сгинут любые инвестиции. Объяснения всё были логичные и даже научные: у нас плохой климат, рискованное земледелие. Анекдот даже был в стародавние времена: «Как слон может получить грыжу? Если будет поднимать сельское хозяйство». А потом как-то обошлось – и с климатом и со всем прочим. И про объяснения забыли. Хотя климат по-прежнему сложный, и сельскохозяйственный год – короткий, а глядишь ты… Думается мне, так и с промышленностью, и с наукой, и со многими другими отраслями деятельности. Что касается технологий, то они изобретаются, заимствуются, воруются в конце концов – так было во всём мире с начала времён. Важно отметить, что мы – народ изобретательный, способный к техническому творчеству, что неоднократно доказали. Главным в любом деле является то, что Ницше назвал «капиталом духа и воли» - мне кажется, именно сейчас он у нас появляется. Не растерять бы только… Остальное – подтянется. Только бы не промотать «капитал духа и воли». Вообще, в последнее время мне кажется, что в нашем массовом сознании мы преувеличиваем роль «объективных факторов» - из стремления придать нашему мышлению некую внешнюю «научность». Меж тем во множестве жизненных процессов (в бизнесе, хозяйстве, политике) главную роль играет человек и его духовная сила. Плюс случай. Тот самый «случай, бог изобретатель». Сумеешь воспользоваться, схватишь «бога изобретателя» за бороду – будешь в шоколаде. Сегодня как раз то время, когда это можно сделать. Потом окно возможностей может захлопнуться. И, наконец, последнее. ↑ А ПОЧЕМУ ЖЕ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ БЫЛА ОТСТАЛАЯ? Это одно из стандартных возражений против автаркии и протекционизма, а заодно и против государственного руководства индустриализацией. На самом деле, судить обо ВСЕЙ промышленности диванные аналитики не могут: они её не знают. То, что видит простой обыватель, это товары народного потребления, которые, в самом деле, были не ахти. Но происходило это от отсутствия частной хозяйственной инициативы. Только шустрый частник способен работать в той области, где решающее значение имеет мода, стиль, дизайн. Знаменитая итальянская обувь-одежда вообще производится на ремесленных фабричонках. Я лично это видела в 90-е годы. Никакой Госплан за этими мелочами и подробностями уследить не в силах. Вторая причина нарастающего с 70-х годов отсталости советской промышленности – это пролившийся золотой дождь от нефтегазовых доходов. Уже не требовалось выдумывать самим – можно было пойти и купить. Когда в начале 80-х я работала в Минвнешторге, нас учили: покупка товаров – это плохо, а покупка целостных производств – это прогрессивно и замечательно. Это типичная институционализация того, что есть. До обвала оставалось лет десять… Именно «капитала духа и воли» не хватило Советскому Союзу. Дай Бог, чтоб нам хватило. domestic_lynx