Михаил Зацеляпин: «Мечта – воспитать олимпийского чемпиона»
В этом году заслуженный тренер России Михаил Иванович Зацеляпин отметил две круглые даты: 80-летие и полвека тренерской деятельности. Первая из этих цифр, конечно, впечатляет, но вторая для юбиляра куда важнее. Ведь тренерская работа – то, о чем он мечтал всегда. Как и почему спорт стал для сельского мальчишки главным делом жизни?
Называли стахановцем
Семья самая обычная: отец – комбайнер, мать – обыкновенная крестьянка, что заставляли в колхозе делать, то и делала. Отца, как лучшего комбайнера Саратовской области, даже на войну не взяли – поля же надо кому-то убирать. Жили впроголодь. Не забыть, как я прошу маму: «Хочу есть!» А ей дать нечего. Война до нас не дошла, но помню, как люди выходят на улицу, на дым от Волги смотреть. Мы от Волги в шести километрах жили, а немецкий самолет разбомбил баржу, которая так сильно горела.
Село маленькое, поэтому в школе в одном классе могли учиться дети с разницей в возрасте в пять лет. Двоечники, второгодники, переростки. Оттуда, кстати, объяснение, почему я не курю. Лет 7-8 было, когда с табаком познакомился. На перемене зашли за сарайчик и один парень, лет на пять меня старше, свернул папиросу с самосадом и всех угощал – пробуйте! Вот я и попробовал, но матери сказали.
Прихожу домой, а она стоит с веником. Курил? Да. Ах, ты такой – сякой! Я под кровать, она меня оттуда вымела, и убежал в овраг за домом, где до вечера просидел. С тех пор ни одной сигареты в рот не взял.
В своей деревне проучился с первого по четвертый класс. Потом начал ходить в школу в соседнем селе Шилово, что в трех километрах от нас. Летом и зимой, в любую погоду туда и обратно – и никому в голову не приходило, что это тяжело.
Толпой всегда весело было. Первый год, правда, я пропустил – болел корью, и мать решила – лучше отлежаться. Так что в пятом классе я остался на второй год. Зато потом три года был лучшим учеником класса из 40 человек.
Меня называли «стахановцем». Единственная четверка – по русскому языку, потому что аканье и оканье в нашей деревне были нормальным явлением. А где я еще мог научиться правильной речи?! Учеба давалась легко, тем более, что и самолюбие при этом грелось. Так что родителям никогда не приходилось меня шпынять за учебу, заставлять делать уроки… Да у них и времени на это не было. А тяга к учебе всю жизнь. Порой думаю: эх, жаль, что не родился в богатой семье. Учился бы в Кембридже, Оксфорде, английский язык освоил. (Смеется.)
Суслики – валюта
В деревне развлечений немного: ни радио, ни телевидения. Поэтому гармонист там большой человек. Если где свадьба, мы, мальчишки, бежим, слушаем, и вот человек пять-шесть из нас купили гармошки, но выучился один я. И не потому, что самый способный, а просто самый настырный. Никаких нот, учителей – сам мелодии подбирал.
А позже с девятого класса уже на баян перешел. И тогда меня уже начали на свадьбы приглашать, подрабатывал. Баян, кстати, купил на свои деньги. Дело в том, что по природе своей я работяга.
Всего раз за всю жизнь пробыл три дня в доме отдыха и больше не пытался. Мне это чуждо: сидеть, играть в карты, домино, пить пиво. Еще с пятого класса каждое лето я ловил сусликов. Все пацаны бездельничали, по домам сидели, а я против сусликов войну объявил. 40 капканов – и надо все обойти, причем за день четыре раза.
Потом шкурки отвозил в райцентр. Помню, в один из годов я две с половиной тысячи поймал. И вот я их сдал и купил себе гоночный велосипед. Это же надо было додуматься: в деревню гоночный велосипед. Где ты будешь ездить в сельской местности на таком велосипеде? Но думал не об этом, а о том, что буду теперь всех обгонять. Вот на что я потратил первые заработанные деньги.
В восьмом классе пошли с другом работать в поле. Отец – на комбайне «Сталинец-5», а мы – на копнителе. С него мякина летит, а мы вилами постоянно ее отгребаем, чтобы она не вываливалась. Это сейчас такая техника на мягких покрышках, а тогда на железном ободе. Тебя кидает, бьет, все тело болело. В четыре часа утра вставать, в пять в поле, и только в 10 вечера возвращались домой.
А наутро все по новой. За всю жизнь это была самая тяжелая моя работа. И ведь никто нас с другом Вовкой не заставлял, сами пошли, чтобы не сидеть у родителей на шее. Тогда это воспринималось нормально, хотя с нашего возраста ребята за нами не пошли. Платили тогда, кстати, не деньгами, а зерном. А на следующий год я у отца уже штурвальным работал, по очереди друг друга меняли.
«Руку – ногу поломаешь»
К спорту приучался тоже с юных лет. У меня во дворе были три гири: 8, 16 и 32. Занимался так, что уже в 7-м классе при собственном весе 50 килограмм двухпудовую гирю жал 11 раз. Да еще жонглировать ей любил. Потом я вскопал почву, поставил две палки, натянул веревочку и стал прыгать в высоту. Мальчишек ко мне много приходило, чтобы заниматься.
Я стал как бы центром событий в этом смысле. Мяча не было, но ребята нашли покрышку, набивали ее соломой и шли в соседнее село играть в футбол.
В школе быстрее всех бегал. Был чемпионом по разным видам легкой атлетики, в высоту прыгал на метр 60, а по велоспорту чемпионом района стал. За все хватался, поэтому всю жизнь с десятиборцами и работаю. (Смеется.) Мне одним видом скучно было заниматься. И вот тогда впервые появилась мысль, что либо спортсменом, либо тренером мне суждено стать.
Когда закончил десятилетку, поехал в Волгоград – тогда еще, в 1956-м, это был Сталинград – поступать в институт физкультуры. А мать с отцом в один голос: «Что это за профессия – физкультурник?! Руку – ногу поломаешь, век не человек будешь». До сих пор эти слова матери помню.
Я – человек молодой, закачался: может, и правы родители, может быть, не стоит? Остается всего дня четыре до экзаменов, а я не знаю, куда идти, сбили меня. И тут попадается объявление судостроительного техникума о наборе. Жил я на Красном у тетки, но и ведать не ведал, какой город длинный.
До Красноармейского района два с половиной часа поездом добирался. Но меня это не остановило. Поступил и четыре года там занимался. Получил диплом техника-технолога инструментального производства. Но сколько ни учился, спорт не бросал. Был фанатом высшей степени одурения.
Приезжал с техникума в восемь вечера, а в десять вечера – тренировка на «Динамо» по легкой атлетике. Примерно в час возвращался домой, а в пять утра уже надо вставать. А когда практика – в четыре вставал. Но тренировки не бросал.
Воля говорит – иди!
Помню, на судоверфи стоял с напильником за станком и порой засыпал. Но все равно не мог себе позволить отказаться от спорта, хотя уматывал себя так, что уже метр 50 не мог брать. Ни толчка, ни разбега нормального уже не было. Но все равно верил, что стану великим спортсменом.
Поступил в институт физкультуры на заочное, и, наконец, в 30 лет впервые начал тренировать. Даже сегодня обидно, что так поздно начал, столько времени потерял. Зато точно знаю, что такое счастье: это когда утром хочется на работу, а вечером домой. За 50 лет мне ни разу не хотелось идти на работу.
«Умей принудить сердце, нервы, тело тебе служить, когда в твоей груди уже давно все пусто, все сгорело, и только воля говорит «иди»!». Это строчки из стихотворения английского писателя Редьярда Киплинга, которое он посвятил сыну. Михаил Иванович прикрепил эту цитату в раздевалке, чтобы она всегда была перед глазами его учеников. Чемпионы и рекордсмены, победители и призеры, в беге и прыжках, метании и толкании, многоборье.
Сколько учеников привел он к вершинам спорта за эти полвека – не перечесть. Одно огорчает тренера – нет пока среди них олимпийского чемпиона. «Но у меня еще лет 15 есть, – утверждает Зацеляпин, – должно получиться. Кто бы сомневался!
Досье «СПОРТ-ТАЙМ»
Михаил Иванович Зацеляпин, заслуженный тренер России, подготовил девять мастеров спорта международного класса, более 20 мастеров спорта. Среди них победители Кубка СССР, Кубка России, призеры чемпионатов мира и Европы среди юниоров и молодежи, участники Олимпийских игр, призеры чемпионата Европы. Награжден дипломами и грамотами спорткомитета РСФСР, Всероссийской федерации легкой атлетики, спорткомитета РФ и администрации Волгоградской области.