Чешский секрет рыбинского пива
Рассказываем об управляющем пивзаводом в Рыбинске, химике Яромире Брзораде Рыбинский купец Иван Иванович Дурдин жил и работал с размахом. Меньше чем за год построил пивзавод в стиле рыцарского замка, простенькому оборудованию предпочитал передовое заграничное из Германии и Австрии, хмель закупал в Чехии и Польше, а дрожжи в – Копенгагене. Оказывается, и кадры пивной король привлекал иностранные.
Несколько лет управляющим заводом был австрийский подданный, чех с образованием химика Яромир Брзорад.
Его имя могло бы и не всплыть, не возьмись научный сотрудник рыбинского музея, искусствовед Елена Жукова сравнивать два комплекса пивоваренных заводов Дурдиных – в Санкт-Петербурге и Рыбинске. В процессе изучения архивов ей стало ясно, что из общего у зданий разве что любимый дурдинский архитектор Василий фон Геккер. Питерский завод, от которого с советских времен остались лишь башенки и трубы, значительно уступал по красоте рыбинскому. Но что любопытно – множество бумаг «Богемии» были подписаны рукой Брзорада. Кем был этот человек, Жукова решила выяснить.
В городском архиве нашелся лишь один документ с такой фамилией, и относился он к делу о ссыльных в период Первой мировой войны. Еще несколько материалов оказались в фондах Вологодского областного архива. Позже станет понятно, причем здесь Вологда. В Рыбинск из Чехии Яромир прибыл в возрасте 20-25 лет, был ровесником хозяину Ивану Дурдину.
— В переписке с акцизным управлением я встретила фразу: «управляющий, ответственный пивовар Брзорад окончил реальное училище, знает химию», – рассказывает Елена Жукова.
К иностранным специалистам в России в то время был особый пиетет. Для новой рыбинской пивоварни с передовыми технологиями молодой образованный, педантичный, без вредных привычек Брзорад стал настоящей находкой.
Пивоварение – процесс тонкий, Яромир следит за его соблюдением, знает наизусть все приборы, еженедельно подробно отчитывается перед акцизным управлением, сколько заторов проведено, сколько сырья израсходовано – от этого зависит сумма акцизного сбора, на правах старшего расписывается за хозяина в документах, набирает и увольняет рабочих.
— Брзорад был настоящим фанатом своего дела. В одной из анкет он даже скрупулезно расписал процесс заготовки льда для хранения пива, акцентируя внимание на том, что февральский для этих целей не годится – «слишком рыхлый, нужен январский». О дровах тоже советует позаботиться заранее – «для этого у нас есть две дачи за Волгой», – говорит искусствовед.
Жил Брзорад в доме при заводе вместе с семьей – женой Еленой, двумя сыновьями Яромиром и Владиславом и дочерью Еленой.
На форуме Ярославского историко-родословного общества есть сведения о том, что в 1910 году Елена-младшая выпустилась из Мариинской женской гимназии.
— В фонде Рыбинского музея-заповедника хранится альбом фотографий этого выпуска, но самое обидное то, что подписей к ним никаких нет, и мы не можем узнать, как девушка выглядела. Не удалось отыскать и снимков самого Яромира Брзорада, – говорит Жукова.
Начавшаяся в июле 1914-го Первая мировая изменила официальный статус немецких и австрийских подданных: из мирного сословия они превратились в потенциальных врагов.
Брзорады – отец и сыновья – были высланы как лица «сомнительной благонадежности, ярые немцы по своим воззрениям, ненавидящие и презирающие все русское. По агентурным сведениям, отец Брзорад вел обширную переписку с заграницей». По словам Елены Жуковой, вероятно, на Яромира кто-то написал донос, за которым последовала высылка в Вологодскую губернию. На тот момент главе семейства было уже около 60 лет.
Вскоре вышло послабление. Высочайшим повелением от 8 марта 1915 года за № 11677 австрийским подданным славянского происхождения разрешалось передвигаться по стране, жить в любом районе России, кроме приграничных. Брзорад начинает действовать.
Обращается в Петроградское вспомогательное чешское общество с просьбой выслать ему удостоверения о том, что он и его сыновья являются по национальности чехами. Эти документы он прилагает к своему прошению вологодскому губернатору, где в биографии указывает, что проживает в Рыбинске уже 37 лет и хочет вернуться домой.
Дважды иностранцу отказывают, с третьей попытки ему удается вырваться, но что интересно, в Рыбинск он приезжает только с сыном Владиславом. Куда делся Яромир-младший, история умалчивает.
В это время «Богемия» простаивает – в стране введен сухой закон, сырья нет.
— Но, просматривая документы первых лет советской власти, я опять вижу фамилию Брзорада – вплоть до 1922 года. Он значится уже не управляющим, а заведующим или доверенным. Он по-прежнему при заводе, хотя тот и на консервации, следит за хозяйством, встречает проверки ВЧК, пишет справки, отчеты, отвечает на запросы и получает жалованье – Дурдиных обслуживает бывший Волжско-Камский коммерческий банк, в котором у них был счет. Вместе с Яромиром трудится на пивзаводе еще один рабочий по фамилии Смирнов, – рассказывает Елена Жукова.
В середине 20-х след чеха в Рыбинске, которому он отдал 40 лет жизни, теряется, «Богемию» переименуют в «Северянин».
Хочется верить, что семья Брзорада, пока еще не захлопнулся железный занавес, смогла вернуться на историческую Родину.