Ударить по бездорожью. Как в XVIII в. избавились от «двух бед России»
Над Вышневолоцкой водной системой, связавшей в XVIII в. Петербург и внутренние области, иностранцы работали 15 лет, зря погубив тысячи русского «работного люда». Выкупленный из плена бурят, инженер-самоучка Михаил Сердюков, решил проблему за 3 года.
Президент России Владимир Путин поручил правительству подготовить доклад о финансировании инвестпрограммы РЖД на 2024 год. Ответственным по проработке вопросов финансирования назначен премьер-министр Михаил Мишустин.
Ещё в конце 2020 г. премьер-министр, рассказывая о параметрах финансового плана и инвестиционных программ РЖД, отметил, что основной целью станет повышение транспортной связности страны: «Увеличить пропускную способность БАМа и Транссиба до 180 млн. тонн к 2024 году и обеспечить рост транзитных контейнерных перевозок в четыре раза. И, конечно, сократить время доставки грузов с Дальнего Востока до западной границы России до семи дней».
Имя рек
Вопрос транспортной связности можно без преувеличения назвать одним из самых главных в отечественной истории. В конце концов, само Русское государство возникло как глобальный проект по контролю и эксплуатации важнейших трансконтинентальных торговых путей. О «Пути из Варяг в Греки», который связывал север и юг, всем нам известно со школьной скамьи. Но была ещё одна артерия, менее известная, однако не уступающая в важности и прибыльности — «Великий Волжский Путь». Он же «Путь из Варяг в Хазары», осуществлявший транзит с запада на восток, от Балтики к Каспийскому морю и далее в страны Арабского Халифата.
Иногда Россию выделяют в особый тип цивилизаций — потамический, от греческого слова «потамос», то есть река. Испокон веков и до появления коммерчески успешных железных дорог именно вокруг рек как уникальной системы транспортных коммуникаций строилось Русское государство. Другое дело, что периодически эту систему требовалось корректировать, подгоняя под возраставшие государственные потребности.
Один из главных рывков в этом направлении был предпринят 320 лет назад, в январе-феврале 1703 года. До основания Санкт-Петербурга, которому суждено будет стать новой столицей, оставалось ещё добрых полгода. Но Пётр I заранее озаботился снабжением города, который существовал пока только в его проектах. Место, где предполагалось «прорубить окно в Европу», отчаянно нуждалось в людях, хлебе, железе и дереве. А поскольку шла Северная война со Швецией — ещё в оружии и порохе. Всё это можно было доставить только из внутренних областей страны.
Великий Волжский путь, доставшийся Петру в наследство от державы Рюриковичей, в XVIII в. был вполне себе функционален. По нему из Балтики к Волге и её притокам ходили ещё викинги, чему доказательством шпангоуты от скандинавской ладьи, найденные при раскопках в Ростове Великом — длина этого судна рубежа X-XI вв. превышала 18 м. Про эту конкретную ладью Пётр I, разумеется, знать не мог. Но о пути, конечно, знал.
Знал также и то, что на нём есть серьёзное препятствие — перемычка между реками Тверца и Цна, где на водоразделе между бассейнами Каспийского и Балтийского морей давно существовал город с характерным именем Вышний Волочек. Для товарооборота X века это было ещё терпимо — ладьи и небольшие баржи перетаскивали волоком по суше. Для объёмов XVIII столетия, тем более когда предполагалось снабжать город и войско, уже не годилось никуда.
Иностранные «спецы»
По обычаю раннепетровского времени «перекопные работы близ Вышневолоцкого яма» были поручены иностранцам — голландским мастерам-шлюзовикам Дерку и Гендрику фан Амстелям и «канальных дел мастеру» Адриану Гоутеру. Куратором назначили князя Матвея Гагарина — феерического казнокрада, которого сам же Пётр позже велит повесить. Но это будет потом. Пока же голландские мастера, что называется, показали «высший класс». В первый год на строительство было согнано 6,5 тысячи человек. В последующие годы — ещё более 10 тысяч. Канал прорыли достаточно быстро, в 1705 г. поставили на реке Цна шлюз, но ничего путного не вышло. Расчёты голландцев оказались ошибочными, и Цна во время половодья попросту обошла шлюз стороной. Систему «допиливали» до 1709 г. И вроде бы добились своего — было открыто судоходство.
Но шло оно с горем пополам. Так, В 1711-1712 гг. по Вышневолоцкой системе прошло всего 40 судов, построенных в Казани. Они целое лето 1711 г. тащились по Волге и Тверце. Осенью достигли р. Мсты, но из-за недостатка воды остались на зимовку.
Это никуда не годилось. Ситуацию надо было спасать. В качестве кризис-менеджера был призван специалист высшей категории — итальянский инженер-полковник Антонио Жиролямо Вестри. С 1715 по 1718 гг. он ведёт работы по реконструкции и усовершенствованию системы, выстроенной голландцами. Работы идут ни шатко ни валко. После проектирования, занявшего полтора года, Вестри испрашивает и получает «отпуск с сохраненьем жалованья» и полгода «поправляет здоровье» на родине. Результат этих работ, куда было вбухано невероятное количество казённых денег, все увидели в 1718 г., когда из-за полной остановки Вышневолоцкой системы «воспоследовала в Петербурге нужда великая в провианте». Голландский резидент, барон Якоб де Би сообщал в Амстердам: «Говядина в Петербурге продаётся по 7 и даже 8 копеек фунт — и дурного качества». А ведь в волжских городах Ярославле и Твери фунт говядины стоил тогда от 1 до 2 копеек...
«От народа мунгальского»
За всем этим голландско-итальянским безобразием с 1703 г. наблюдал человек, которому будет суждено быстро и качественно решить проблему, повисшую на плечах царя Петра I тяжёлым бременем. Звали этого человека Михаил Сердюков. Звание — «купец новогородский».
Тут муза истории, госпожа Клио, демонстрирует отменное чувство юмора. И по званию, и по имени этот человек кажется природным русским. Но в том-то весь и фокус, что русским он стал. При рождении же он получил от отца Имегена имя Бароно, и принадлежал «к народу мунгальскому, родился на реке Селенге, в местечке, по той реке называемом Селенге». Вышневолоцкий писатель и краевед Евгений Ступкин, занимавшийся историей Михаила Сердюкова, установил: «Место его рождения находится в Южном Забайкалье, на территории современной Бурятии. Сердюков монгол в той же мере, как и подавляющее большинство нынешних бурят».
В 1691 году, в возрасте 13 лет, Бароно Имегенов, сын табунщика и по совместительству седельного мастера, попадает в плен. Откуда его очень скоро выкупает «торговый человек» Иван Сердюков. Вывозит мальчика в Енисейск, крестит с именем Михаила и делает своим помощником. К 1700 г. «мунгалёнок» уже вполне русский — состоятельный приказчик Михаил Иванович Сердюков, после смерти своего прежнего патрона нанявшийся к московскому купцу Матвею Евреинову.
Согласно одной из версий, именно у Евреинова состоялась встреча царя Петра и Михаила Сердюкова. Звучит правдоподобно — в конце концов, приказчиком у Евреинова в год пленения Сердюкова служил Пётр Шафиров, ставший одним из виднейших дипломатов и «птенцом гнезда Петрова». И как раз Евреинов налаживает своего подопечного в новгородские земли, где тот становится свидетелем неудачного долгостроя государственной важности.
Своим иждивением
Свидетелем Сердюков был в течение долгих 16 лет. Всё это время он присматривается к работам голландцев и итальянцев. Что-то прикидывает, высчитывает и в конце концов отваживается на ход, который изменит его жизнь. А также жизнь Петербурга и всей страны. В 1719 г. царю Петру отправляется письмо с приложенным проектом, где Сердюков обещает: «Всяким судам Тверцою и Цною свободный ход будет, и государству польза в том будет немалая». Но это не всё. Сердюков берётся реконструировать и ввести в действие всю Вышневолоцкую водную систему «своим иждивением», то есть за свой счёт. Причём с любопытным уточнением: «И ежели сделаю, тогда Ваше Величество о взыскании милости просить буду, а буде не сделаю, убытков своих возвращать не желаю».
Это был невероятный подарок царю. Ознакомившись с проектом, Пётр понял, что наконец-то за дело взялся настоящий инженер и мастер, пусть и самоучка. К тому же бессребреник. В том же 1719 г. 26 июля издаётся именной Указ: «Повелено новгородцу Михаиле Сердюкову: для свободного судам ходу при Вышнем Волочке в каналах и в реках Цне и Тверце пересыпные места вычистить, и обветшалые обрубы, а также и деревянные слюзы починить, и где пристойно и вновь построить».
А теперь сравним. Голландцы и итальянцы колупались в Вышнем Волочке 15 лет, потратив прорву казённых денег и напрасно погубив тысячи русских «работных людей». Русский бурят, самоучка, устраивает так, что уже в навигацию 1720 г. к Петербургу приходят из центральных губерний не жалкие 40, а 1335 барок. В навигацию 1722 г., когда работы были уже доведены до конца, столица Российской Империи получила через Вышневолоцкую систему уже 2339 судов с «провиантом и товарами». И это было только начало.
На протяжении ближайших 150 лет Вышневолоцкая водная система была основным транспортным узлом, обеспечивающим связность столицы Империи с внутренними областями. Её ценность резко упала только с вводом в строй железной дороги, связавшей Рыбинск и Бологое. Но даже сейчас она продолжает работать — до 10% потребностей Москвы в питьевой воде обеспечивает именно эта система.
На наше счастье царь-плотник не обращал внимания на происхождение дельных людей. Еврейский юноша Пётр Шафиров стал русским дипломатом. Эфиопский невольник Абрам Ганнибал — русским генералом и предком Пушкина. А выходец «из рода мунгальского» Бароно Имегенов — русским инженером-самородком Михаилом Сердюковым, подарившим России уникальную транспортную систему.