Не захотел быть дублером Акинфеева в ЦСКА, теперь — один из лучших в России. Монологи Ильи Помазуна и его тренера

«Урал» заканчивает год у зоны вылета, при этом пропустил всего 17 голов, надежнее только ЦСКА. Первый номер Екатеринбурга — Илья Помазун, экс-дублер Игоря Акинфеева. Вот его сезон в цифрах:

• 13 пропущенных в 14 матчах, в среднем 0,9 за игру, как у Акинфеева (надежнее один Гильерме);
• Шесть сухарей (больше только у Акинфеева), в том числе два с «Локомотивом» и один с «Зенитом»;
• «Урал» пропустил свои 17 мячей при ожидаемых 23 — один из топ-показателей сезона (хотя зависит и от реализации соперника);
• 80 процентов отраженных ударов, сильнее только Сафонов;
• 4,55 удара в среднем для пропущенного гола за первый круг — третий показатель после Сафонова и Дюпина.

В ЦСКА Помазун мелькал в Кубке России, а однажды и в Лиге чемпионов, но прошлым летом за практикой отпросился в «Урал». В феврале зимой Илья — экстренно, из-за ковида Акинфеева — вернулся из аренды, чтобы сыграть всего в двух матчах (в интервью Sport24 этой поездкой возмущался Григорий Иванов). Потом продлил контракт с ЦСКА и снова поехал в аренду в Екатеринбург.

Чтобы понять, как именно спрогрессировал Помазун и что его ждет дальше, Александр Муйжнек встретился с Ильей и тренером вратарей «Урала» Андреем Шпилевым.

Овчинников научил Помазуна ловить как Шмейхель, называл толстым и велел подсказывать громче, как он сам на «Камп Ноу»

— Сергей Овчинников в ЦСКА стал мне вторым отцом, — вспоминает начало своего взрослого пути Помазун. — Он отвечал за мое становление как вратаря с 18 до 24 лет. Я больше времени проводил с ним, чем с папой. Папа работал в Туле (до этой осени), а Иваныча я видел каждый день, нон-стопом.

И он не давал никаких поблажек. Техника, техника и еще раз техника — это прежде всего. Я постоянно ловил удары — в девять, после выхода один на один или удара с двух метров. Овчинников всегда говорил: «Лови мяч! Лови мяч!»

Иваныч даже научил меня ловить, как Шмейхель — у груди, без ладоней. В играх я это не использую, тут главное надежность. На тренировках пробую — может, за неделю раза два так поймаю.

Еще Овчинников много времени уделял ментальной подготовке, работой на стрессоустойчивость. И остро шутил.

Мне было нормально. Вратарь должен держать концентрацию в любой ситуации, будь то девяностая минута в РПЛ или финал Лиги чемпионов. Вот Овчинников и держал нас в напряжении — чтобы в другой ситуации нас ничего не вывело из себя.

К его подколам я относился спокойно — тем более, близкие же люди. Меня Овчинников называл толстым. Когда я пришел в ЦСКА, весил 86 килограмм. Иваныч меня так гонял, что я скинул до 82. Но и дальше держал контроль.

Мы со Славой Торопом как-то сами перешли на его диету. И до сих пор я только ужинаю. На завтрак могу выпить кофе, в течение дня — и перекусить, особенно на сборах. Там было тяжеловато: надо же силы откуда-то брать. Но обычные дни же как проходят: тренировка, потом дела — и уже шесть вечера, день прошел. Вот тогда и ем, причем позволяю себе все.

Когда Овчинников добился того, что я стал ловить, добавились остальные функции. Сергей Иванович подтаскивал абсолютно все — игру на выходах, ногами, переключения. Базовые знания у меня уже были — закончил академию, а вратарская школа в ЦСКА одна из лучших. Но тут я переходил из академии на другой уровень — а во взрослой команде уровень был запредельным. Овчинников делал упор на удары с короткой дистанции — чтобы глаз реагировал на более сильные удары.

Вагнер, Вернблум, Думбия, Березуцкие, Игнашевич — всех их я застал. Понтус — викинг, который всегда носился и заряжал всех эмоциями. Мог пихнуть и вратарям на тренировке или игре. От Акинфеева такого не было: мы вратарская семья, она должна поддерживать друг друга.

Когда ты, молодой, должен подсказывать таким легендам, то стесняешься. Сначала не кричишь, используешь деловой подсказ. Овчинников указал, что надо громче, потом еще громче: «Чтобы я тебя слышал! Даже в товарищеских играх. И неважно, далеко или близко». Любил напоминать: «Я стотысячный «Камп Ноу» перекрикивал!»

После «Ромы» тренировки стали поспокойнее — осталась техника и тактика. Не то чтобы Сергей Иванович ослабил хватку — просто подтянулся Влад Тороп, шутки пошли в его сторону.

Даже несколько сейвов в Риме серьезно на меня повлияли. Опыт в ЛЧ дал уверенность — и на следующий год я провел удачные игры с «Уфой», «Аланией» и «Эспаньолом», из них две на ноль. Это все залог работы с Овчинниковым.

Мне хотелось показать, чему я научился — то есть, играть. Вратарь ценен именно этим. Тот, кто занимает место на скамейке, не вратарь — не участвует в игровом процессе, а в тренировочном просто поддерживает форму. готовится и готовится. Так что вариант долго быть вторым номером после Акинфеева я не рассматривал — хотел развития.

Берет пример с Эдерсона, Зоммера и Нойера — Овчинникам отрабатывал игру на выходах, как у Мануэля

— В «Урале» мне никто не гарантировал, что я стану основным. Я рвался выходить на поле чуть ли не несколько раз в неделю, но даже один был поначалу непривычен. Перед «Локомотивом» Шпилев дал понять: сыграешь — а потом как получится.

Получилось неплохо, хотя адаптация давалась сложно. В ЦСКА я после Кубка России восстанавливался месяц, а тут игры шли плотно, через два дня на третий: «Краснодар», «Ростов», «Сочи». Пришлось перестраивать голову, чтобы поглощать эмоции после игры. Если она сложилось удачно — сразу выкинул эмоции. Если неудачно — сделал работу над ошибками, потом тоже выкидываешь, назавтра просыпаешься и со свежей головой думаешь о следующей игре. К осени я понял, как себя вести.

У Шпилева в «Урале» свое видение. Прежде всего он сделал акцент на ноги. Они не были моей сильной стороной — сейчас это уже не так. У Овчинникова был акцент на ловлю мяча — ее проще отрабатывать молодому, это база.

В том, как отдать передачу, сделать точный вынос, тоже важна уверенность. Вот уже целый год мы каждый день работаем над ногами каждый день: вынос с руки ногой, короткая, средняя, длинная передачи. Были и тонкости: как и куда направлять удар. Мне очень важно правильно начать атаку.

Есть несколько вратарей, у которых интересно что-то подмечать. Нравится, как Эдерсон играет ногами, как Зоммер действует на ленточке, а Нойер — на выходах. В этом все еще нет никого лучше Мануэля. Такую игру мы много отрабатывали и с Овчинниковым: он уделял большое внимание чтению игры. Понятно, что в матчах РПЛ линия обороны располагается ниже, чем в Бундеслиге, поэтому разрезная передача идет не на линии штрафной, как у Нойера. И все равно отработать его приемы было полезно. И, мне кажется, молодые российские вратари довольно хорошо играют ногами — быстро разгоняют атаки.

Мы с Овчинниковым регулярно на связи. Пишет мне сообщения с поддержкой после игр. Если все удачно, похвалит и скажет: «Молодец». Если нет — спрашиваю, что сделал не так.

Не думает, когда вернется в ЦСКА, мечтает о Европе, идеал — Англия

— Я планировал отыграть полноценный сезон, чтобы в копилке был максимум матчей. Все шло хорошо. Но в контракте прописали договоренность: если что-то случится, я должен вернуться в ЦСКА. В итоге провел 17 матчей в 2020-м, потом приехал в ЦСКА на два — и сел на скамейку. Пока Игорь болел, надо было играть — а дальше, понятное дело, пробиться нереально.

С другой стороны, я поработал с Крамаренко — тоже опытный тренер, помог мне. Мы много работали над перемещениями и перестроениями в воротах.

Ну и Акинфеев снова оказался рядом. Человек, который выиграл бронзовые медали Евро, Кубок УЕФА, много раз становился лучшим вратарем страны. Выходишь на тренировку и смотришь, как он ловит мяч, как выбирает позицию, как он подсказывает, впитываешь опыт, просто стоя рядом — как это сейчас делают Тороп и Боков. Своим примером Игорь помогает прогрессировать.

Меня все устраивает в «Урале», а когда я вернусь в ЦСКА, не загадываю. Этого нет в мыслях — важнее выходить и как можно чаще играть на ноль, чтобы «Урал», как минимум, сыграл вничью. И прогрессировать самому. В этом смысле матчи с ЦСКА для меня такие же, как и все — ничего доказывать никому не хочу.

Жаль, в этом сезоне «Уралу» не хватает везения — как с «Краснодаром», когда в концовке пропустили дважды, или со «Спартаком». Ну и «Рубин» из головы не уходил: чем больше пропускаешь, тем обиднее, а там было 0:4. Овчинников говорил: «Нет неберущихся мячей». В каждом голе есть доля вины вратаря: мог что-то сделать подсказом, действием и позицией.

Мечта на сезон — занять как можно более высокое место с «Уралом». А на карьеру — попробовать себя в Европе, в других скоростях и вообще реалиях. Слышал разговоры про испанские клубы, но до конкретики так и не дошло — осталось просто интересом.

А так у меня мечта детства поехать Англию. Если будет предложение — рассмотрел бы.

Кайфует от США (но жить бы не переехал), учит английский, хочет регулярно играть в Лиге чемпионов

— Мне в «Урале» комфортно во всех отношениях. Для меня на первом месте Москва, потом Питер, а третий — Екатеринбург. Ну и путешествия мы с супругой любим, небанальные места. Сафари в материковой части Танзании, в заповеднике Селус — особенные ощущения.

Мы дважды бывали в Штатах, последний раз вырвались на пару дней в октябре (джетлаг не ощутил, жили по екатеринбургскому времени — это как в Хабаровск мы с ЦСКА летали). Москва быстрый город, а Нью-Йорк — вдвое быстрее. Надо съездить туда, чтобы понять его невероятную энергетику. Дух Таймс-сквер заворожил. Люди спешат, каждая секунда рассчитана, потому что много стоит. Осознаешь, как многое надо успеть.

Американцы отличаются от нас, русских, тем, что улыбаются, спрашивают: «Как дела?» Для нас непривычно, им нормально. Мне — комфортно. Но переезжать в Штаты на постоянку я бы не стал. Скорее просто пожил бы там неделю-месяц, потом обратно. Там и менталитет другой, и в целом сложнее, чем дома. О том, чтобы жить там после карьеры, не думал.

Лиза хорошо знает английский, а мне нужна помощь. Два-три раза в неделю занимаюсь языком — нашел тут репетитора. Это важно: хочется общаться на равных, без переводчика и не на пальцах.

К тому же первое, о чем спрашивают в европейских клубах — знание языков. Хотя бы один должен быть, не говорю уже про Францию, Испанию, Италию. Как раз Рим меня особенно зацепил в Европе. Мы погуляли по городу за день до игры с «Ромой», заглянули в Ватикан. Я получил удовольствие, хотя волновался: Лига чемпионов — мечта, ради которой я пошел в футбол, одна из них. Смотрел ЛЧ в детстве по телевизору, ждал, что это когда-то случится со мной. Играет гимн, 80 тысяч на «Стадио Олимпико» — непередаваемые эмоции, по которым я скучаю. Хотел бы слышать звуки этого гимна каждый год, и не по одному разу.

Говорит тренер вратарей Шпилев: как пригодился опыт Германии и Голландии, как повлияло знакомство с отцом Помазуна, кто мог прийти вместо Ильи

— Я хорошо знаком с отцом Ильи: Саша поиграл со мной в «Урале», — вспоминает Андрей Шпилев. — Я держал с ним связь и знал про сына в ЦСКА. Видел, как он привлекался к основе, как дорос до статуса резервиста Акинфеева, потом дебютировал в Кубке России, Лиге чемпионов. Саша делился впечатлениями и повторял: «Илье надо играть!»После пандемии был очень тяжелый календарь, с двумя матчами в неделю за полтора месяца. У нас получил травму резервный вратарь Баклов. Сезон доиграли, задачу решили, и руководство поставило мне задачу: найти и предложить кандидатуры вратаря. Я стал размышлять, перебирать кандидатов.

Андрей Шпилев

Мне пригодился опыт стажировок. В Германии когда-то понравился пример «Хоффенхайма». Основной вратарь — Оливер Бауманн, среднего возраста. Вторым был Грегор Кобель, тогда игравший в молодежной сборной Швейцарии (сейчас основной в Дортмунде). Третий — опытный Александр Штольц, еще с Пашей Погребняком играл за «Штутгарт». Я видел, как профессионально Штольц проводил тренировки — при том, что вероятность его выхода была мала. Это здорово влияло на атмосферу.

Еще хороший пример заметил в Голландии. В одном клубе было два вратаря: один основной, второй молодой. Я спросил тренера: «Вы не боитесь форс-мажора? Если травмируется основной». — «А чего бояться? Второй прошел у нас всю систему обучения, на всех возрастных уровнях сыграл, знаком с философией».

А я всегда хотел доверять молодым. В этом случае ты сам должен преодолевать сомнения, не бояться, обладать дополнительной энергией в работе.

Я разбил всех претендентов на три категории.

• А. Назвал ее «Модерн». Это вратари 23-28 лет с опытом игры в европейских чемпионатах или в еврокубках. Плюс было бы хорошо, если бы этот клуб бился за высокие места. Это тоже влияет на психологию победителя. Для таких людей поражения — стресс, ненормально. Хорошо понимать, что за поражение никто не осудит, это раскрепощает — но нельзя принимать это поражение до игры. Вижу эту разницу в наших матчах с топами.
• B: 30-35 лет. Такие вратари закроют проблемы на сегодняшний день, но это не на долгосрочную перспективу. В «Урале» под эту категорию попадали Юрий Жевнов и Ярослав Годзюр — с Годзюром мы не прогадали.
• С: 19-23 лет, но зарекомендовавшие себя на уровне молодежных команд и сборных. У нас из этой категории были Николай Заболотный и Евгений Помазан.

Моей идеей в 2020-м были кандидаты А. Не буду называть всех, но в числе прочих были Ваня Злобин из «Бенфики» и Александр Васютин из «Зенита». Из категории В тоже рассматривали нескольких — они не попадали в старт своих клубов и постоянно были на рынке.

Остановились на шорт-листе из трех имен.

Помазун перенял у Акинфеева хладнокровие и язык тела — даже гетры поддергивают одинаково!

Я вспомнил разговоры с Помазуном-старшим. Илья играл в ЦСКА — клубе с традициями, который борется за самые высокие места. Плюс получил опыт работы с Акинфеевым. Ты не можешь не перенимать качества такого напарника — и на игровом уровне, и на ментальном.

Помню, как впервые позвонил Илье. Услышал у него большое желание и почувствовал: его вдохновил интерес «Урала». Прислал ему нарезки, рассказывал, какой представляю игру современного вратаря. Илья ко всему положительно отнесся и дал понять, что готов работать и развиваться так, как я предлагаю. Хорошо сработала наша селекционная служба: переговоры прошли удачно.

Помазуну многое дал в ЦСКА и Овчинников. С ним общался Юрий Матвеев, на тот момент главный тренер «Урала». Получил отличные отзывы. Матвеев поговорил и с Гончаренко — тот все подтвердил.

На первой тренировке бросилась в глаза ментальность Помазуна. Он приехал голодным, готовым к работе — и при этом с опытом. Стало ясно: это приобретение с невероятным знаком плюс.

Когда узнал Илью ближе, отметил три вещи.

1. Крепкая нервная система. Уравновешенный, здравомыслящий. Хладнокровие Илья наверняка перенял у Акинфеева. Вратаря же часто воспринимают визуально — как он себя ведет. И вот язык тела у Ильи — как у Игоря. Живет игрой, смотрит и просчитывает, анализирует: здесь выйти, тут нет. Пропускаешь игру через себя. А визуально кажешься спокойным.

Позже я заметил, что язык тела Ильи напоминает Акинфеева. Штанишки поддергивает или гетры, наклоняется и становится в стойке так, что визуально видишь Игоря.

2. Хорошо воспринимает информацию, гибок и обучаем. Что я заметил: предположим, у Ильи что-то не получается на тренировке — но он выходит на игру и бах, это выходит идеально.

3. Генетика. Надо полагать, Илья с детства ощущал эмоции отца. Ходил на стадион, наблюдал за папой, видел его удачи и неудачи, переживал их. На наглядном примере Саши Илья принял в себе игру вратаря.

Помазун плохо выбивал от ворот (половина — в аут или очень неудобно) — даже голеностоп ставил неправильно. Что с этим делал Шпилев?

В ЦСКА правильно применяют способности Акинфеева в длинных передачах — там это важный способ перехода в атаку. Но не все обладают техникой Игоря, и не каждая команда выходит в атаку как ЦСКА. У всех система своя — скажем, в академии «Урала» по всей вертикали тренеры воспитывают вратарей, способных сыграть и в короткий, и в средний пас.

У Ильи большого внимания требовала игра ногами. Из десяти его ударов вперед половина летела в аут или неудобно для адресата. Мы плотно работали над обработкой мяча и техникой передач — начиная с разминки. Там объясняли, как правильно ставить опорную ногу, как разворачивать. Я попросил тренера по физподготовке написать программу для укрепления мышц и суставов — у Ильи при передачах болтался голеностоп.

Еще три вещи, на которые мы с Помазуном сделали упор:

• Игровые направления: в какую сторону отдавать передачу, с какой силой и с какой траекторией. Здесь важно и взаимодействие с полевыми игроками — в какую точку и по какой траектории, с какой силой и с каким вращением бить.

• Игра на перехватах. Ввели понятие промежуточной позиции и включили в процесс больше занятий на чтение игры и антиципацию.

• Действия при обороне ворот. Дали упражнения на тактические действия и технику перемещения, а также отрабатывали выходы один в один. Илья полагал: раз его взяли, он займет ворота с первого тура. Этого не произошло — и на мой взгляд, сыграло хорошую роль. Ему дали время на адаптацию — чтобы хотя бы узнал имена защитников, философию игры. Вроде бы во втором туре в Казани Годзюр сыграл хорошо, но мы не стали дожидаться его ошибки, чтобы потом ткнуть и показательно заменить. Я откровенно рассказал Ярославу свое видение, выразил поддержку — и тот все понял, продолжил работать как прежде и работать как профи. Что-то подобное я увидел в бригаде «Хоффенхайма».

Когда объявил Помазуну, что он сыграет с «Локомотивом, не увидел никакого мандража — в нем бурлила позитивная энергия. С «Локо» и «Краснодаром» Илья сыграл на высочайшем уровне — за счет эмоций, того самого чувства голода. С «Зенитом» — тоже прекрасно, 1:1. Эти матчи он провел на оценку 9 и дальше не падал по уровню, держался стабильно — в среднем получилось 7,9, разброс небольшой.

Весной Помазун рвался обратно в «Урал» из ЦСКА. Шпилев уверен: Илья готов играть там постоянно и не пропадет в Европе

Перед отлучкой в ЦСКА я предупреждал Илью: надо быть готовы к сравнениям с Акинфеевым. В первой же игре ему Крыховяк засадил в девятину, а комментатор сказал: «Ну, Игорь бы отразил!» И так постоянно. Но Илья был предупрежден и готов к критике.

Через два матча в строй вернулся Акинфеев. Илья очень хотел обратно. Мы стали говорить: «Давай подождем. Придет время, и снова поработаем вместе. Наше руководство, весь штаб, лично я — все хотят твоего возвращения».

Сейчас Помазун, на мой взгляд, точно готов к игре за ЦСКА. Систематических ошибок у Ильи нет — уже здорово. Голы можно разделить на три-четыре категории.

1. Без шансов. Например, прострелы или удар с пяти метров в девятку. Их можно вытащить только при стечении обстоятельств.

2. Вратарь мог быть лучше — в деталях, которые не бросаются в глаза болельщикам. Но тренер вратарей видит: если бы чуть ровнее корпус держал, если бы стоечка была ниже, если бы руки в определенном положении — был бы шанс взять.

3. Должен был выручать. Это когда потерял позицию, например.

4. Ошибка.

Очень здорово, когда у вратаря пропущенные голы только из первой категории. В случае с Ильей так и есть.

Для тренера награда, если твой голкипер будет востребован на высоком уровне. Этим уровне может быть и пост номер один в ЦСКА (или в другом клубе), и востребованность в Европе. Безусловно, вижу в Помазуне потенциал, чтобы там заиграть.

Подписывайтесь на телеграм-канал автора