Поколение 1812 года в «Письмах русского офицера» Ф. Н. Глинки
В статье рассматривается образ поколения военного времени 1812–1814 гг. в «Письмах русского офицера» Ф. Н. Глинки. Определены основные характерологические черты, объединяющие разные социальные слои русского общества под влиянием исторических событий. Ключевые слова: Ф. Н. Глинка, Отечественная война, поколение, патриотизм. Тогда спасали мы родную Страну и честь, и Царский трон; Тогда о нашу грудь стальную Расшибся сам Наполеон!.. («Ура!.. На трёх ударим рáзом…» Ф. Н. Глинка) В знаменитой эпиграмме 1825 г. Пушкин не случайно отмечает «эполеты» в характеристике Ф. Н. Глинки, пока еще иронично называя его «Кутейкиным в эполетах». Глинка был не только поэтом, известным писателем и публицистом, – он был заслуженным офицером, среди множества наград которого была даже золотая сабля «За храбрость» (1814). Он принимал участие в Отечественной войне 1812 г., был свидетелем осады Смоленска и пожара города, а также знаменитой Бородинской битвы. Основу «Писем русского офицера» составили дневники, размышления и путевые заметки, в которых отражены впечатления и мысли автора.
Большая часть этих размышлений была сделана непосредственно во время пребывания в полку, буквально в перерывах между сражениями и переходами армии. Глинка восхищается дисциплиной русских войск, часто противопоставляя грамотное устройство русской армии хаосу, беспорядкам и раздробленности в стане противника: «Армия наша немногочисленна; но войска никогда не бывали в таком устройстве, и полки никогда не имели таких прекрасных людей»1, напротив, в стане противника нестроения, «разгул и распутство». Накануне Бородинской битвы состояние двух армий совершенно противоположенное: «Русские, с чистой, безупречной совестью, тихо дремлют, облегши дымящиеся огни… Так все спокойно на нашей стороне. Напротив того: ярко блещут устроенные огни в таборах неприятельских; музыка, пение, трубные голоса в крики по всему их стану разносятся» (С. 35). Также антитеза присутствует и при описании самого сражения: «Французы метались с диким остервенением; русские стояли с неподвижностью твердейших стен. Одни стремились дорваться до вожделенного конца всем трудам и дальним походам, загрести сокровища, им обещанные, и насладиться всеми утехами жизни в древней знаменитой столице России; другие помнили, что заслоняют собой эту самую столицу — сердце России и мать городов» (С. 36). Боевой дух народа подпитывался уважением к прошлому, памятью поколений, ответственностью перед предками за сохранение своей страны.
Так, например, генерал М. А. Милорадович, адъютантом которого и был Ф. Н. Глинка, намеренно изменяет путь своего подразделения для защиты поместья графини Орловой в память о подвигах ее отца, героя битвы при Чесме, могила которого находилась в этом имении. 26 декабря 1812 г. Глинка записывает: «в то время когда неприятель опустошал окрестности Москвы, генерал Милорадович, узнав, что вблизи находится имение графини Орловой, заслонил его своими войсками и, отразив врага, не допустил расхитить сел ее и попрать гроб знаменитого Орлова. Он сделал это, следуя первому порыву чувства уважения к заслугам Чесменского, убежден будучи, что могила храброго отечеству священна!» (С. 96).
Война была серьезным потрясением для общества, требовалось объединение всех сил для противостояния врагу, и в этом помогал исторический опыт: «Мой друг! Настают времена Минина и Пожарского! Везде гремит оружие, везде движутся люди! Дух народный, после двухсотлетнего сна, пробуждается, чуя угрозу военную» (С. 8). История противостояния захватчикам помогала поддержать оптимизм в русских воинах. О событиях 1612 г. Глинка упоминает, когда с горечью, но одновременно и с твердой уверенностью в действиях главнокомандующего, размышляет о пожаре в Москве: «Потеря Москвы не есть еще потеря Отечества. Так скажет история, и так говорит главнокомандующий: таков есть голос всего войска, готового сражаться до последней капли крови!… в 1571 году, при царе Иване Васильевиче, вся Москва разорена и была предана пламени. В 1612 году она терпела почти такую же участь и славно избавлена Пожарским!» (С. 42).
Отличительной особенностью поколения современников Глинки стал особый патриотизм и героическое мужество, проявленные в боевых действиях и в мирной жизни. Это многократно подчеркивает Глинка, воспевая всеобщее самопожертвование: «Русские не выдадут земли своей! Если недостанет воинов, то всяк из нас будет одной рукой водить соху, а другой сражаться за Отечество!» (С. 6). В «Письмах» встречаются примеры подвигов как простых крестьян, так и командующих армией. Автор изображает подвиги генералов Багратиона и Баллу, восхищается графом Строгановым: «Нередко хожу я и с гренадерами, которых ведет граф Строганов. Смотря на сего вождя, не подумал ли какой-либо себялюбец: имея неисчислимые способы к жизни, имея чины, заслуги, почести и дома у себя имея рай, зачем ему бросаться в бури, которыми дышит сам ад в дни наши; зачем наряду с простым солдатом, терпя потому труд и голод, стремиться в опасности, на раны в смерть?» (С. 19). Но не только среди офицеров встречались бесстрашные воины, крестьяне тоже сражались терпеливо и самозабвенно, даже дети принимали участие в военных действиях: «Тут перевязывали многих раненых. Один 14-летний мальчик, имевший насквозь простреленную ногу, шел пешком и не жаловался.
Перевязку вытерпел он с большим мужеством» (С. 23). На страницах «Писем» многократно встречается идея особого предназначения русского народа-защитника: «Нет ничего полезнее для государства и ничего ужаснее для врагов его, как восстание целого народа» (С. 301). Поколение Глинки можно назвать глубоко идейным. Так, например, среди русских было в 2–2,5 раза меньше дезертиров, чем во французской армии. Глинка отмечает презрение к смерти, которое было характерно для всех сословий, от Великого князя до простого ополченца: «удивительно, как привыкли здесь к смерти, в каких бы видах ни являлась… ее никто не пугается. Всякий делает свое дело и ложится в могилу, как в постель. Так умирают сии благородные защитники отечества! Сии достойные офицеры русские. Солдаты видят их всегда впереди.
Опасность окружает всех, и пуля редкого минует!..» (С. 29). Следует отметить и особую верность народа своему правительству, Глинка пишет о том, что французы рассчитывали на легкое порабощение русского народа и предательство им своей власти в связи с тяжелым положением крестьян в России, «враги отечества нашего с древнего времени взирали с презрением на состояние земледельцев или крестьян, составляющих самую большую часть народа России. Французы думали, что люди эти, будто бы удрученные ярмом рабства, при первой возможности готовы будут восстать против всех законных властей и что пламя бунта столь же легко разольется по России, как пламя сжигаемых ими селений и городов» (С. 300). Но, как оказалось, именно простой народ встал непоколебимой стеной на защиту своей Родины: «сии-то люди, казавшиеся им ничтожными в скромной простоте своей, явили себя истинными героями сего времени. Вера, верность и любовь к родине составили многочисленные ополчения и вооружили их непреодолимой твердостью» (С. 301). На страницах «Писем» есть несколько эпизодов встречи главнокомандующего и государя с ополченцами во время смотров и непосредственно в минуты сражений. И все эти эпизоды проникнуты безоговорочным доверием, готовностью выполнить любой приказ и восхищением.
Многочисленны в «Письмах» Глинки примеры оказания народом помощи сражающимся: «Со всех сторон везут печеный хлеб, гонят скот и доставляют все нужное добрым нашим солдатам, которые горят желанием сразиться у стен смоленских. Некоторые из них изъявляют желание это самым простым, но, конечно, из глубины сердца исходящим выражением: мы уже видим седые бороды отцов наших, говорят они: отдадим ли их на поругание? Время сражаться!» (С. 10). Образ врага носит крайне негативную окраску при описании наступления и временных побед наполеоновской армии, встречаются многочисленные случаи беспощадной жестокости «злодеев и извергов», простые крестьяне называют их «миродерами», указывая на то, что они обирают и разрушают мир. Во время пожара в осажденном Смоленске, Глинка оставляет несколько эмоциональных записей в дневнике, называя всё происходящее «свирепствующим адом», в котором «вопль старцев, стоны жен и детей, целый народ, падающий на колени с воздетыми к небу руками: вот что представлялось нашим глазам, что поражало слух и что раздирало сердце!» (С. 15). А спустя некоторое время, находясь в подавленном состоянии и не будучи уверенным в том, что останется жив, он пишет: «Повсюду стон и разрушение!..
Мы живем в дни ужаса» (С. 18). Однозначно мнение Ф. Н. Глинки относительно широко распространенного в те годы французского воспитания, которое, как считал поэт, губительно для русского народа. На страницах «Писем» можно найти множество гневных заметок про внешний и внутренний облик французских учителей и пагубное влияние, оказываемое их учениями: «Таким-то образом, подрывая коренные свойства народа, заражая нравы, ослепляя умы, соблазняя сердца лестью и золотом, одерживали французы заранее победы в сей тайной, но всех других опаснейшей войне. Уже язык французский слышен стал во всех пределах и во всех состояниях России; уже вместе с ним водворились повсюду обычаи и нравы французские, вредной роскошью и развратом сопровождаемые» (С. 300). Но в то же время, несмотря на негативный образ французской армии, упоминаются случаи проявления народного милосердия к пленным французам.
Глинка пишет о нескольких случаях оказания помощи уже побежденным и раненным завоевателям: «вошли мы в одну избу и просили старую хозяйку протопить печь. «Нельзя топить, — отвечала она, — там сидят французы!» Мы закричали им пофранцузски, чтоб они выходили скорее есть хлеба. Это подействовало. Тотчас трое, черные как арапы, выпрыгнули из печи и явились перед нами. Каждый предлагал свои услуги. Один просился в повара; другой — в лекаря; третий — в учителя! Мы дали им по куску хлеба, и они поползли под печь» (С. 90). Глинка пишет о том, что часто общался с солдатами и ополченцами, с интересом узнавал об их семьях и быте в мирное время: «всякий раз, когда, идя с солдатами во время ночных переходов, завожу с ними разговор или слушаю их, разговаривающих, то во всех поступках их замечаю ревностное и пламенное желание стать и сражаться!» (С. 25). Из «Писем» можно сделать вывод о единении всего русского общества: «Солдаты будут драться ужасно! Поселяне готовы сделать то же. Только и говорят о поголовном наборе, о всеобщем восстании». Появляется какой-то особый «дух», присущий русскому обществу: «Повели, государь! Все до одного идем!» Дух пробуждается, души готовы» (С. 12).
Глинка, вслед за многими другими офицерами (например, за генералом Вильсоном), считал, что «война эта подвинула Россию на целое столетие вперед на пути опытов и славы народной…Молнии и зарницы электрической своей силой способствуют зрелости жатв; молнии войны пробуждают дух народов и также ускоряют зрелость их» (С. 74). Автор оказался совершенно прав. Поколение победителей, вернувшееся из заграничных походов и увидевшее другой уклад жизни, принесло на Родину новые взгляды, свободолюбивые мысли и настроения. 1812 г. стал фундаментом не только для появления декабристов, но и мощным началом для нового витка в развитии всей русской культуры и формирования национального самосознания. В «Письмах» Глинка создает образ поколения победителей, которое обладает несколькими особыми чертами: повсеместная готовность к самопожертвованию и подвигу, дух народности и соборности, объединение разных социальных слоев общества в едином деле борьбы с противником, безусловное подчинение вышестоящей власти, крепкая связь с традициями и память о предках.
A. O. Drozdova Generation of 1812 in the «Letters of a Russian officer» by F. N. Glinka The article deals with the image of wartime generation of 1812–1814 in the «Letters of a Russian Officer» by F. N. Glinka. The main characterological features that unite different social strates under the influence of historical events were determined. Keywords: F. N. Glinka, War of 1812, generation, patriotism.
Об авторе: ДРОЗДОВА Алина Олеговна, аспирантка ФГБОУ ВО «Тверской государственный университет».