Юный Маяковский ел колбасу в Соломенной Сторожке
В этом году исполняется 130 лет со дня рождения Владимира Маяковского. Свои первые стихи он писал — и читал вслух — в Петровско-Разумовском. Об этом напоминает его автобиографическая проза, а также письма и воспоминания современников.
По Лиственничной аллее на извозчике
Лето 1906-го. «Остановились в Разумовском. Знакомые сёстры — Плотниковы. Утром паровиком в Москву». За отрывистыми строчками автобиографии Владимира Маяковского, которую он назвал «Я сам», — внезапная смерть отца, главного лесничего Багдатского лесничества недалеко от Кутаиси, долгий переезд тринадцатилетнего Владимира с матерью Александрой Алексеевной и шестнадцатилетней сестрой Олей в Москву.
Здесь их встретила старшая сестра, восемнадцатилетняя Людмила, которая уже несколько лет училась в Строгановском училище. Четверть часа в почтовом поезде — и вот они уже на станции Петровско-Разумовское.
«Володя усиленно помогал выгружаться из вагона», — вспоминала мать.
Перенеся вещи на ломового извозчика, поехали сначала по прямой, как стрела, Лиственничной аллее, потом свернули на Новое шоссе (ныне — Тимирязевская улица), в дачный посёлок Соломенная Сторожка. На даче их встретила давняя знакомая — вдова майора лейб-гренадерского Эриванского полка Екатерина Георгиевна Плотникова.
Маяковские провели на даче у Плотниковых около двух недель. Почти каждый день ездили в Москву: сначала на паровике — трамвае на паровой тяге, потом на электрическом трамвае. Дорога до центра города занимала около часа.
В сопровождении филёров
В следующий раз Маяковские приехали в Соломенную Сторожку, но уже в другой дом, через полтора года — в мае 1908-го. К этому времени Владимир успел вступить в РСДРП, бросить гимназию, отсидеть две недели в полиции за работу в подпольной типографии и за распространение большевистских прокламаций.
За четырнадцатилетним юношей был установлен особый надзор. 4 июня филёр охранного отделения Сущёвской части докладывал, что Кленовый — под такой кличкой фигурировал Маяковский в полицейских отчётах — после нескольких встреч на Тверских-Ямских доехал на трамвае до Бутырской заставы, «пересел на паровичок и, доехав до Соломенной Сторожки, слез и пошёл на Новое шоссе, на дачу Битрих, где был оставлен».
В то лето сотрудники охранки сопровождали Маяковского при каждом выходе из дома. Александр Битрих был учёным-лесоводом, профессором Петровской академии. Дача Битрихов располагалась в районе домов 12 и 16 на Новом шоссе. Маяковские заняли три комнаты на втором этаже.
«После тяжело перенесённой зимы мы наслаждались природой, отдыхом: катались на лодке, совершали дальние прогулки. Познакомились со студентами сельскохозяйственной академии», — вспоминала сестра поэта Людмила.
Жил в сторожке лесника
В начале лета 1911 года Маяковский снял в Петровско-Разумовском сторожку лесника. Жил там один, готовился к экзаменам в Училище живописи, ваяния и зодчества. Чтобы заработать на жизнь, брал заказы на рисование, раскрашивание, малярные работы. Когда денег не хватало, на помощь приходила мамина «заборная книжка», по которой давали продукты в долг в небольшой лавке на Пресне. Позже поэт вспоминал, как покупал 5 фунтов (2,250 кг) копчёной колбасы по 35 копеек фунт (450 г) и 10 связок баранок по гривеннику связка. Ножом ставил на колбасе зарубки: полвершка (4,44 см) на завтрак, вершок на обед, полвершка на ужин плюс две-три баранки.
Читал стихи соснам
«Необычайно глазастый парень, художественного вида, в шляпе лопухом» — таким увидели девятнадцатилетнего Маяковского приехавшие покататься на лодке по Большому Садовому пруду летом 1912 года сёстры Синяковы — Зинаида (певица, выступавшая под псевдонимом Мамонтова) и Оксана (Ксения), будущая жена поэта Николая Асеева. В то лето Маяковский, уже заявивший о себе как ниспровергатель кумиров и старых форм, снимал в Соломенной Сторожке мансарду на двоих с поэтом-футуристом Алексеем Кручёных.
По словам Николая Асеева, Маяковский в то время читал свои стихи «по всякому мало-мальски оправдывающему их произношение поводу: на собраниях студентов-художников, с клубных эстрад дачных подмостков, просто так — в Сокольниках и Петровско-Разумовском, где аудиторию составляли внимательнейшие слушатели — сосны».
Маяковский и Кручёных подружились с музыкантом Сергеем Долинским и лётчиком Георгием Кузьминым, снимавшими дачу по соседству. Новые друзья разделяли взгляды футуристов и согласились профинансировать издание знаменитого сборника «Пощёчина общественному вкусу» с призывом «Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с парохода современности».
«Стал ветер Петровскому парку звонить»
За 11 месяцев до смерти, в мае 1929 года, на бегах на Московском ипподроме Маяковский познакомился с актрисой Вероникой Полонской. Возник роман, который продолжался до конца жизни поэта.
«Помню, зимой как-то мы поехали на его машине в Петровско-Разумовское, — писала Полонская в воспоминаниях. — Было страшно холодно. Мы совсем закоченели. Вышли из машины и бегали по сугробам, валялись в снегу».
Маяковский был очень весел, рассказывал о том, как жил здесь подростком.
«Тогда в нашу поездку в Петровско-Разумовское, на обратном пути, я услышала от него впервые слово «люблю», — вспоминала Вероника Витольдовна. Текст предсмертной записки Маяковского удивительным образом перекликается с тем, что он написал в поэме «Про это» за семь лет до выстрела, оборвавшего его жизнь.
«Был вором-ветром мальчишка обыскан./ Попала ветру мальчишки записка./ Стал ветер Петровскому парку звонить:/ — Прощайте/… Кончаю…/Прошу не винить…»