Фото, которые не все вызывают ностальгию
«Мы рады вас приветствовать, товарищи ребята!
Конечно, если дома вы, а не ушли куда-то.
И просим вас немедленно оставить все дела:
«Радионяня» сегодня к вам пришла»...
Однако, это было в те далекие времена, когда радио слушали не только в автомобиле и рейсовом автобусе…
Эта песенка впервые прозвучала в эфире в январе 1972 г. С легкой руки редактора Всесоюзного Радио Елены Лебедевой и при помощи писателей сатириков, среди которых были и Успенский, и Хайт, и Измайлов, появилась передача, просуществовавшая четверть века. Легко и весело в ней обсуждались для детей вполне серьезные законы физики, биологии и, безо всякого занудства – правила поведения и вежливости.
Обложка учебной тетради при И.В. Сталине. 1935 год.
"Продажа по цене выше обозначенной карается по закону"
Экипаж научно-исслeдoвательского сyдна "Обь" вмecте с пингвинами. Антарктида, 1958 год
На съемках фильма «Не горюй!» мы набирали в массовку крестьян из ближайших деревень. А крестьяне под Тбилиси – люди состоятельные.
Съемки идут девятый час, и массовку мы не щадим. И я спрашиваю у Дато:
– А они знают, что мы платим всего по три рубля? Ты скажи еще раз, чтобы потом скандала не было.
Дато объявил в рупор:
– Массовка, имейте в виду! Три рубля, а больше ни копейки не можем!
– А никто и не настаивает, – сказали крестьяне. – По три, так по три.
Скинулись по три рубля, и староста массовки принес их Дато.
Георгий Данелия «Безбилетный пассажир».
Съемки идут девятый час, и массовку мы не щадим. И я спрашиваю у Дато:
– А они знают, что мы платим всего по три рубля? Ты скажи еще раз, чтобы потом скандала не было.
Дато объявил в рупор:
– Массовка, имейте в виду! Три рубля, а больше ни копейки не можем!
– А никто и не настаивает, – сказали крестьяне. – По три, так по три.
Скинулись по три рубля, и староста массовки принес их Дато.
Георгий Данелия «Безбилетный пассажир».
Режиссёру фильма «Война и мир» Сергею Бондарчуку далеко не сразу удалось уговорить Василия Ланового сниматься в роли Анатоля Курагина — актеру непременно хотелось сыграть Андрея Болконского. Даже когда его уже утвердили на роль, Лановой просил режиссёра попробовать его на роль князя Андрея. Но режиссёр был непреклонен: «Никаких Андреев – будешь играть Курагина!» Дошло до конфликта, и Лановой отказался от роли.
На Курагина утвердили Вадима Медведева. Но через год Бондарчук вновь пришёл к Лановому: «Вася, прости меня, но тебе надо играть Анатоля, Медведев не подходит...» Лановой согласился при одном условии: если режиссёр вернет в сценарий сцену, когда Анатолю отрезают ногу в лазарете под Бородиным. После колебаний, он пообещал, и этот эпизод стал одним из лучших в роли.
А позже в интервью Лановой рассказывал о том, как проходили пробы на роль Курагина, который помимо легкомыслия и кутежей славился необыкновенной красотой. Каждого кандидата на роль Бондарчук просил надеть белые гусарские лосины и уже в них произносить текст. В состав комиссии входила пожилая дама, напоминавшая величественную княжну. Пока претендент произносил текст, "княжна" оценивала стройность артистов и то, как они в таком специфическом костюме будут смотреться на экране. Если дама морщилась, Бондарчук отправлял кандидата из кабинета ни с чем, но во время пробы Ланового женщина лишь улыбалась, после чего режиссер закричал: "Вася, завтра съемка!"
Олег Ефремов и Василий Лановой на съёмках фильма Сергея Бондарчука «Война и мир». 1965 год. Фото Дмитрия Кесселя /Фотоархив журнала "LIFE"
На Курагина утвердили Вадима Медведева. Но через год Бондарчук вновь пришёл к Лановому: «Вася, прости меня, но тебе надо играть Анатоля, Медведев не подходит...» Лановой согласился при одном условии: если режиссёр вернет в сценарий сцену, когда Анатолю отрезают ногу в лазарете под Бородиным. После колебаний, он пообещал, и этот эпизод стал одним из лучших в роли.
А позже в интервью Лановой рассказывал о том, как проходили пробы на роль Курагина, который помимо легкомыслия и кутежей славился необыкновенной красотой. Каждого кандидата на роль Бондарчук просил надеть белые гусарские лосины и уже в них произносить текст. В состав комиссии входила пожилая дама, напоминавшая величественную княжну. Пока претендент произносил текст, "княжна" оценивала стройность артистов и то, как они в таком специфическом костюме будут смотреться на экране. Если дама морщилась, Бондарчук отправлял кандидата из кабинета ни с чем, но во время пробы Ланового женщина лишь улыбалась, после чего режиссер закричал: "Вася, завтра съемка!"
Олег Ефремов и Василий Лановой на съёмках фильма Сергея Бондарчука «Война и мир». 1965 год. Фото Дмитрия Кесселя /Фотоархив журнала "LIFE"
В юности поэт Иосиф Бродский научился ловко чиркать спичкой о штаны. Конкретно говоря – о задницу.
Чиркнет – спичка загорается. Боже, как он гордился своим достижением! Как дорожил этим бессмысленным и малоприличным навыком. Как охотно и неутомимо его демонстрировал. Как радовался, если у других не выходило. Как торжествующе хохотал.
Впоследствии Бродский стал очень знаменит. Переведен на множество иностранных языков. Удостоен нескольких международных премий. Безусловно станет Нобелевским лауреатом. Однако таким гордым я его больше не видел. Таким безгранично довольным собой. Таким неподдельно счастливым. Видимо, его тяготил комплекс собственной исключительности. Он был незауряден и страдал. Ему хотелось быть таким, как все. То есть, ругаться матом, пить неразбавленный спирт…Чиркать спички о задницу.
Трудно притвориться гением. Еще труднее гению притвориться заурядным человеком.
Сергей Довлатов, «Сентиментальный марш».
Чиркнет – спичка загорается. Боже, как он гордился своим достижением! Как дорожил этим бессмысленным и малоприличным навыком. Как охотно и неутомимо его демонстрировал. Как радовался, если у других не выходило. Как торжествующе хохотал.
Впоследствии Бродский стал очень знаменит. Переведен на множество иностранных языков. Удостоен нескольких международных премий. Безусловно станет Нобелевским лауреатом. Однако таким гордым я его больше не видел. Таким безгранично довольным собой. Таким неподдельно счастливым. Видимо, его тяготил комплекс собственной исключительности. Он был незауряден и страдал. Ему хотелось быть таким, как все. То есть, ругаться матом, пить неразбавленный спирт…Чиркать спички о задницу.
Трудно притвориться гением. Еще труднее гению притвориться заурядным человеком.
Сергей Довлатов, «Сентиментальный марш».
Роль замечательного парня Кольки – одна из визитных карточек молодого Никиты Михалкова. А ведь на эту роль Георгий Данелия по началу его и не рассматривал. Никиту предложил режиссёру ещё в самом начале работы на сценарием Геннадий Шпаликов, который был дружен с Кончаловским, братом Никиты. Но Данелия был против. Ведь молодой Михалков тогда выглядел как подросток.
Но когда сценарий был уже готов и началась работа по подбору актёров, Геннадий Шпаликов вновь привёл на площадку брата своего друга и Данелия не узнал его - подросток вытянулся и возмужал.
«Пока мы бесконечно переделывали сценарий, вышло, как у Маршака: «за время пути собачка могла подрасти», - вспоминал позже режиссёр
Никита Михалков в роли Кольки в перерыве съёмок фильма Георгия Данилии "Я шагаю по Москве", 1963 год, фото Олега Мерцедина /Российский государственный архив кинофотодокументов
Но когда сценарий был уже готов и началась работа по подбору актёров, Геннадий Шпаликов вновь привёл на площадку брата своего друга и Данелия не узнал его - подросток вытянулся и возмужал.
«Пока мы бесконечно переделывали сценарий, вышло, как у Маршака: «за время пути собачка могла подрасти», - вспоминал позже режиссёр
Никита Михалков в роли Кольки в перерыве съёмок фильма Георгия Данилии "Я шагаю по Москве", 1963 год, фото Олега Мерцедина /Российский государственный архив кинофотодокументов
«Телеведущие». 1960 год. Фото: Лев Портер
Оккупированный Псков в цвете, 1941-43
На Ебей всплыли несколько цветных снимков оккупированного Пскова. Каким бы отвратным ни было качество немецкой плён Agfacolor, восприятие всё равно иное, чем у монохрома.
Застройка исторического центра почти вся ещё целая, её разнесут уже при освобождении (как, увы, нередко случалось с русскими городами).
В принципе, после войны всё можно было восстановить, но была принципиальная установка: центра советского областного центра должен иметь "парадно-монументальный" облик, поэтому на месте скромных двухэтажных купеческих домиков появился 5-этажный сталинский классицизм, за которым последовали "маленковки" и другая советская архитектура. Новая масштабность застройки принизила древние архитектурные памятники Пскова, а иногда и просто подмяла их. Вот почему ЮНЕСКО категорический отказалась признать объектом Всемирного наследия исторический центр Пскова как целое.
Советская улица, 1941-43 гг.:
На Ебей всплыли несколько цветных снимков оккупированного Пскова. Каким бы отвратным ни было качество немецкой плён Agfacolor, восприятие всё равно иное, чем у монохрома.
Застройка исторического центра почти вся ещё целая, её разнесут уже при освобождении (как, увы, нередко случалось с русскими городами).
В принципе, после войны всё можно было восстановить, но была принципиальная установка: центра советского областного центра должен иметь "парадно-монументальный" облик, поэтому на месте скромных двухэтажных купеческих домиков появился 5-этажный сталинский классицизм, за которым последовали "маленковки" и другая советская архитектура. Новая масштабность застройки принизила древние архитектурные памятники Пскова, а иногда и просто подмяла их. Вот почему ЮНЕСКО категорический отказалась признать объектом Всемирного наследия исторический центр Пскова как целое.
Советская улица, 1941-43 гг.:
Советская площадь:
Удивительно, но на немецких фотографиях оккупированных районов СССР очень часто встречаются женщины в ярко-красных или розовых платьях. Не всё было серым.
Удивительно, но на немецких фотографиях оккупированных районов СССР очень часто встречаются женщины в ярко-красных или розовых платьях. Не всё было серым.
Выбор актёра на главную роль в фильм «Андрей Рублёв» был довольно сложен. Иконописца хотели сыграть Василий Ливанов и Владимир Высоцкий. Пробовались на роль Станислав Любшин и Иннокентий Смоктуновский. Но Тарковскому в этой роли нужен был неизвестный актёр.
Выбор пал на Анатолия Солоницина из далёкого Свердловска. Его кандидатуру одобрили даже специалисты по древнерусскому искусству, с которыми советовался режиссёр.
Михаил Кононов и Анатолий Солоницин на съёмках фильма Андрея Тарковского «Андрей Рублёв». 1965 год. Фото Дмитрия Кесселя /Фотоархив журнала "LIFE"
Выбор пал на Анатолия Солоницина из далёкого Свердловска. Его кандидатуру одобрили даже специалисты по древнерусскому искусству, с которыми советовался режиссёр.
Михаил Кононов и Анатолий Солоницин на съёмках фильма Андрея Тарковского «Андрей Рублёв». 1965 год. Фото Дмитрия Кесселя /Фотоархив журнала "LIFE"
Ленинград. Покупка шляпки в Доме ленинградской торговли.
Фото Анри Картье-Брессона. Было опубликовано 17 января 1955 года в журнале Life «Люди России».
Фото Анри Картье-Брессона. Было опубликовано 17 января 1955 года в журнале Life «Люди России».
Начало 1970-х. Радиохулиган с помощью построенной им пиратской радиостанции выходит в эфир
Иного нет у нас пути.
Во главе состава (4 вагона) советский магистральный товарный паровоз типа 1-5-0СО18—2018.
Аббревиатура СО — это Серго Орджоникидзе. Изготовлен в 1941 году на Ворошиловградском заводе имени Октябрьской революции.
Аббревиатура СО — это Серго Орджоникидзе. Изготовлен в 1941 году на Ворошиловградском заводе имени Октябрьской революции.
Наталья Андрейченко, Максим Дунаевский и их сын Дмитрий
Газотурбоход на воздyшной подyшке «Сормович» 1973г.
Станислав Садальский
11 июня 1995. Культуристка Юлия Стефанович
11 июня 1995 .Солдаты проверяют мускулы культуристки Юлии Стефанович после того, как она выиграла Кубок России по бодибилдингу в Москве
11 июня 1995 .Солдаты проверяют мускулы культуристки Юлии Стефанович после того, как она выиграла Кубок России по бодибилдингу в Москве
Мужской клуб — место, где можно побыть без женщин. Чаще всего там занимались чисто мужскими делами. Гараж. Там и советом обменяться можно было и выпить с соседями.
Тихий час в детском доме. Саратов. 1988. А вот и история с этой фотографией:
Лягушонок за стеклом
Ей было пять лет, и она была дурочка.
От своей мамы Алина получила два подарка — жизнь и не очень расхожее имя. Больше мама ей ничего не подарила, наверное потому, что больше они никогда не виделись.
У Алины были тоненькие ножки, с которых она все время падала, тщедушное тельце и непомерно большая голова. Алинин диагноз звучал почти как название монашеского ордена — Гидроцефалия Головного Мозга. С таким диагнозом долго не живут, но Алина ничего об этом не знала. Зато с ней дружили главные детдомовские хулиганы братья Бердниковы — Мишка и Борька, — потому что Алина была незлая и никогда не выдавала братьев. А больше с Алиной никто не дружил — она была некрасивая, эта Алина, да и говорить с ней было не о чем.
Летом детский дом выезжал на окраину города на дачу. Там вдоль забора можно было собирать палочки и веточки и делать из них кукол. Из круглой крышки от бутылки получалась голова. В детском доме было много игрушек, но они все были одинаковые, а палочки, завязанные в носовой платок, получались все разные. Борька и Мишка натаскивали Алине веток, и она сидела, довольная, в тенечке и крутила своих куколок.
Там мы с ней и познакомились.
— Пазяста, делай мне Катю, — сказала Алина.
В кармане нашлись ленточка и маленькая черная резиночка, мы скрепили ветки и сделали Кате косу.
— Ка-а-сивая, — мечтательно произнесла Алина, глядя на Катю, и улыбнулась мне печально.
Прибежали братья.
— Алинка, давай скорее, Николавна Пашку на поляне кормить будет.
Алина заторопилась, прижала к себе куклу, вопросительно посмотрела на меня и опять печально улыбнулась.
— Ты хочешь, чтобы я пошла с вами?
Она кивнула и взялась за мою руку своей маленькой лапкой.
Это было главное детдомовское развлечение в то лето — поскольку других развлечений вообще не было — ходить и смотреть, как комодообразная Николавна кормит пирожными своего сына — белобрысого Павлика. Обычно это происходило на поляне под деревом. Перед Павликом ставилась тарелка с пирожным, и он поедал его, медленно откусывая маленькие кусочки, приминая их во рту языком и перекатывая с одной стороны на другую.
Благоговея и не завидуя, дети смотрели на это, как на высшее таинство, к которому и они, по счастью, в какой-то мере были причастны.
Павлик слизнул сиропную вишенку и капнул красным себе на рубашку. Зрители ахнули. Павлик скривил губы.
— Ты кушай, кушай, сыночка, мама постирает потом, — устало сказала женщина.
— Николавна всегда перед работой покупает Павлику пирожное, — как бы похвастался Борька. — Вообще-то он обычно на рубашку не капает. Сегодня чего-то вдруг…
— Алиша, ты хочешь такое пирожное? — спросила я, задыхаясь от бешенства и бессилия.
Она кивнула.
Не буду рассказывать, чего это стоило, но ее отпустили погулять со мной на несколько часов.
И было нам счастье. Мы съели два пирожных, и она, доев и не капнув на платье, гордо посмотрела на меня.
Мы покатались на качелях, попили лимонада и посидели на спинке старого ослика — проехаться на нем Алина испугалась. Потом она устала, и мы зашли домой к моим знакомым. Там Алина впервые увидела себя в зеркале. Она долго смотрела на свое отражение, потом маленьким осторожным движением дотронулась до уродливой головы и взглянула на меня.
— Алиша, это все не так, это старое, дурное, плохое зеркало, оно специально неправильно показывает, ты ему не верь, оно глупое, — забормотала я, обнимая ее и прижимая к себе.
Она опять дотронулась до головы и опять посмотрела на меня.
— Ты не верь, не верь, это все неправда, ты самая красивая девочка на свете…
— Касивая деичка, — эхом отозвалась она. И повторила: — Касивая деичка.
— Пойдем, Алиша, в магазинчик, купим тебе подарок.
В магазинчике Алина запала на маленького зеленого керамического лягушонка, до странности на нее саму похожего. Лягушонок сиротливо сидел в глубине закрытой на ключ витрины. Ключа от витрины ни у кого не было.
Алине предлагали любую вещь взамен — она молча плакала и тянула ручки к лягушонку. Он смотрел на нее и печально улыбался сквозь стекло.
Мы вернулись в детский дом, она никак меня не отпускала, держала за руку и говорила:
— Не уходи, — и продолжала всхлипывать, а я гладила ее жидкие волосики и чего-то шептала в маленькое, изящно очерченное ушко.
Так она и заснула, прижавшись к моей руке. Рядом на своих панцирных сетках посапывали и пошмыгивали во сне носами братья Бердниковы...
На следующий день утром я опять пришла к ней. Алина еще лежала в кровати.
— Алиша, смотри, кто к тебе приехал!
Я протянула к ней руку. На ладони сидел и улыбался маленький керамический лягушонок.
— Ух ты, здоровско! — обрадовался один из братьев. — Такого нету ни у кого!
Алина приподнялась на кровати, долго смотрела во все глаза, как бы не веря, что я вернулась, потом отвела мою руку с лягушонком в сторону и тихо, растягивая буквы, выдохнула:
Лягушонок за стеклом
Ей было пять лет, и она была дурочка.
От своей мамы Алина получила два подарка — жизнь и не очень расхожее имя. Больше мама ей ничего не подарила, наверное потому, что больше они никогда не виделись.
У Алины были тоненькие ножки, с которых она все время падала, тщедушное тельце и непомерно большая голова. Алинин диагноз звучал почти как название монашеского ордена — Гидроцефалия Головного Мозга. С таким диагнозом долго не живут, но Алина ничего об этом не знала. Зато с ней дружили главные детдомовские хулиганы братья Бердниковы — Мишка и Борька, — потому что Алина была незлая и никогда не выдавала братьев. А больше с Алиной никто не дружил — она была некрасивая, эта Алина, да и говорить с ней было не о чем.
Летом детский дом выезжал на окраину города на дачу. Там вдоль забора можно было собирать палочки и веточки и делать из них кукол. Из круглой крышки от бутылки получалась голова. В детском доме было много игрушек, но они все были одинаковые, а палочки, завязанные в носовой платок, получались все разные. Борька и Мишка натаскивали Алине веток, и она сидела, довольная, в тенечке и крутила своих куколок.
Там мы с ней и познакомились.
— Пазяста, делай мне Катю, — сказала Алина.
В кармане нашлись ленточка и маленькая черная резиночка, мы скрепили ветки и сделали Кате косу.
— Ка-а-сивая, — мечтательно произнесла Алина, глядя на Катю, и улыбнулась мне печально.
Прибежали братья.
— Алинка, давай скорее, Николавна Пашку на поляне кормить будет.
Алина заторопилась, прижала к себе куклу, вопросительно посмотрела на меня и опять печально улыбнулась.
— Ты хочешь, чтобы я пошла с вами?
Она кивнула и взялась за мою руку своей маленькой лапкой.
Это было главное детдомовское развлечение в то лето — поскольку других развлечений вообще не было — ходить и смотреть, как комодообразная Николавна кормит пирожными своего сына — белобрысого Павлика. Обычно это происходило на поляне под деревом. Перед Павликом ставилась тарелка с пирожным, и он поедал его, медленно откусывая маленькие кусочки, приминая их во рту языком и перекатывая с одной стороны на другую.
Благоговея и не завидуя, дети смотрели на это, как на высшее таинство, к которому и они, по счастью, в какой-то мере были причастны.
Павлик слизнул сиропную вишенку и капнул красным себе на рубашку. Зрители ахнули. Павлик скривил губы.
— Ты кушай, кушай, сыночка, мама постирает потом, — устало сказала женщина.
— Николавна всегда перед работой покупает Павлику пирожное, — как бы похвастался Борька. — Вообще-то он обычно на рубашку не капает. Сегодня чего-то вдруг…
— Алиша, ты хочешь такое пирожное? — спросила я, задыхаясь от бешенства и бессилия.
Она кивнула.
Не буду рассказывать, чего это стоило, но ее отпустили погулять со мной на несколько часов.
И было нам счастье. Мы съели два пирожных, и она, доев и не капнув на платье, гордо посмотрела на меня.
Мы покатались на качелях, попили лимонада и посидели на спинке старого ослика — проехаться на нем Алина испугалась. Потом она устала, и мы зашли домой к моим знакомым. Там Алина впервые увидела себя в зеркале. Она долго смотрела на свое отражение, потом маленьким осторожным движением дотронулась до уродливой головы и взглянула на меня.
— Алиша, это все не так, это старое, дурное, плохое зеркало, оно специально неправильно показывает, ты ему не верь, оно глупое, — забормотала я, обнимая ее и прижимая к себе.
Она опять дотронулась до головы и опять посмотрела на меня.
— Ты не верь, не верь, это все неправда, ты самая красивая девочка на свете…
— Касивая деичка, — эхом отозвалась она. И повторила: — Касивая деичка.
— Пойдем, Алиша, в магазинчик, купим тебе подарок.
В магазинчике Алина запала на маленького зеленого керамического лягушонка, до странности на нее саму похожего. Лягушонок сиротливо сидел в глубине закрытой на ключ витрины. Ключа от витрины ни у кого не было.
Алине предлагали любую вещь взамен — она молча плакала и тянула ручки к лягушонку. Он смотрел на нее и печально улыбался сквозь стекло.
Мы вернулись в детский дом, она никак меня не отпускала, держала за руку и говорила:
— Не уходи, — и продолжала всхлипывать, а я гладила ее жидкие волосики и чего-то шептала в маленькое, изящно очерченное ушко.
Так она и заснула, прижавшись к моей руке. Рядом на своих панцирных сетках посапывали и пошмыгивали во сне носами братья Бердниковы...
На следующий день утром я опять пришла к ней. Алина еще лежала в кровати.
— Алиша, смотри, кто к тебе приехал!
Я протянула к ней руку. На ладони сидел и улыбался маленький керамический лягушонок.
— Ух ты, здоровско! — обрадовался один из братьев. — Такого нету ни у кого!
Алина приподнялась на кровати, долго смотрела во все глаза, как бы не веря, что я вернулась, потом отвела мою руку с лягушонком в сторону и тихо, растягивая буквы, выдохнула:
— МАМА...
Больше мы не виделись. Мне просто не разрешили прийти еще раз, поскольку, как выяснилось, я дурно влияю на психологическое состояние воспитанников. Наверное, так и было.
Алины уже нет на свете. Я знаю это точно, потому что иногда, очень редко, на самом излете ночи, я вижу летящего ангела. У ангела непомерно большая голова и печальная улыбка. Рядом с ним, распластав перепончатые лапы, летит маленький зеленый лягушонок.
Фотографии Алины нет — она боялась сниматься. На память обо всей этой истории остались только спящие братья — но они давно выросли и все забыли.
Журналист Виктория Ивлева
Больше мы не виделись. Мне просто не разрешили прийти еще раз, поскольку, как выяснилось, я дурно влияю на психологическое состояние воспитанников. Наверное, так и было.
Алины уже нет на свете. Я знаю это точно, потому что иногда, очень редко, на самом излете ночи, я вижу летящего ангела. У ангела непомерно большая голова и печальная улыбка. Рядом с ним, распластав перепончатые лапы, летит маленький зеленый лягушонок.
Фотографии Алины нет — она боялась сниматься. На память обо всей этой истории остались только спящие братья — но они давно выросли и все забыли.
Журналист Виктория Ивлева
Две модницы1951 год, Иркутск
"Запорожцы" бодро едут по заснеженной дороге.
Доставка на дом. Ленинград, 1930–е
Lada 1200
В рукоятку ножа были вмонтированы вольфрамовые капсулы, в которые закачали необходимое количество ртути.
1986 год.
Девушка и солдат у колодца.
Марк Марков-Гринберг, 1944 год, Белорусская ССР
Марк Марков-Гринберг, 1944 год, Белорусская ССР
Кемеровская Орбита
Станция космической связи в Кемерово была построена в 1967 году и входила в систему «Орбита». Наземные станции обеспечивали прием сигнала со спутника и ретранслировали его на радио-телецентр.
Станция космической связи в Кемерово была построена в 1967 году и входила в систему «Орбита». Наземные станции обеспечивали прием сигнала со спутника и ретранслировали его на радио-телецентр.
Акция протеста у здания МВД СССР, Огарева, 6 (Газетный пер). Москва. 1975 г.
Разделение труда, Казань, 1987 год
Иван Ургант с подругой и отцом, конец 90-х
Юрий Гагарин в объективе канадского фотографа Юсуфа Карша
Михаил Гребенщиков и Юрий "Хой" Клинских, Воронеж, 1997 годОтечественный стиль шикарен, не то что импортные кинозвездыМама пришла с работы! СССР. 1960-е.