Сестра милосердия Евгения Гельцель: «Мой путь тернист, но путь мой – к Богу»
Как нежданный недуг привел к пограничной точке, с которой началась не только борьба с тяжелейшим раковым заболеванием, но и практически новая жизнь и деятельная вера.
Как нежданная и, как были уверены все окружающие, смертельная болезнь привела успешную женщину, счастливую жену и мать к пограничной точке, с которой началась не только борьба с тяжелейшим раковым заболеванием, но и практически новая жизнь и деятельная вера, а с ней – и служение Церкви и людям, рассказывает Ксения (Евгения) Гельцель, сестра милосердия Порт-Артурского храма города Кургана, координатор православной службы «Милосердие».
– В моём паспорте указана дата рождения 8 марта 1983 года. На самом деле я родилась 6 марта, папа записал другую дату, наверное, чтобы у меня был двойной праздник. Моя малая родина – село Большое Раково Кетовского района Курганской области. Назвать меня Евгенией была папина идея, он хотел мальчика. Я была первым ребёнком в семье, через шесть лет родилась сестра Вера.
Мама, Валентина Николаевна, окончила торгово-кулинарный техникум, но работала не по специальности, а сначала секретарём в колхозе, потом до пенсии была главой Раковской сельской администрации. Сейчас она староста Большераковского храма. Мама с папой расстались лет двадцать назад, он теперь живёт на Алтае, но мы с ним общаемся, поддерживаем хорошие отношения.
Папа всегда хотел, чтобы я во всём была первой. Когда я пошла в школу, не могла буквы запомнить, почерк был ужасный – как курица лапой, учителя ругались, и у всех сложилось впечатление, что я тупая и ничего в жизни не добьюсь. Но папа занимался со мной, со второго класса я уже стала отличницей и была ею все школьные годы. Девять классов в Большераковской школе окончила со всеми пятерками, и он всё время говорил: «Если Женюлька за что возьмётся, то всё нормально будет!» Хотя сейчас у меня другой подход к жизни – я, наоборот, пытаюсь не быть первой.
С папой мы изучали Библию, он меня заставлял читать вслух. Он много размышлял о смысле жизни. Помню, что все его книги были в пометках, он подчёркивал цитаты, к примеру, слова царя Соломона «Всё проходит, и это пройдёт». Мама тогда была ярой коммунисткой, и первоначальные основы Православной веры заложил во мне папа. Я помню, была маленькой, ещё не крещённая, но знала, что ложась спать, надо читать «Отче наш».
Когда тебя крестили?
– Мы вспоминали с батюшкой Владимиром – он нас, учеников, всех разом крестил в нашей школе, но точно год не вспомнили, примерно 1999 или 2000-й. Мне лет пятнадцать было. Вспоминали, кто был крёстным, и пришли к выводу, что он для меня крёстный.
После отличного окончания 9-го класса я поступила в гимназию, в класс для одарённых детей. Жила я на квартире у бабушки Тамары, матери подруги моей мамы. С ней у меня много чего связано. Там я уже отличницей не была – вырвалась деревенская девочка в город, не до учёбы стало, но училась без троек.
От судьбы не уйдёшь
Как-то бабушка Тамара познакомила меня со своим внуком Серёжей. Мы посмотрели друг на друга, не впечатлились, и наши пути разошлись на долгие восемь лет. А встретились вновь мы с ним, когда я уже судебным приставом работала. У нас начались отношения, которым в этом году исполнилось пятнадцать лет. И вообще 2023 год у нас юбилейный: мне и ему исполняется по 40 лет, нашему браку и нашей дочери – пятнадцать лет, венчанию – пять лет. Я сейчас понимаю: муж – подарок мне от Бога.
У нас в сельском клубе был конкурс «Мисс села» по типу «А ну-ка, девушки!». Надо было подготовить танцевальный номер, рассказать о себе, о том, кем хочешь стать. Помню, я была в блестящем платье, выступила и победила. Со сцены говорила о своей мечте, что хочу быть юристом, и обосновала своё желание. Поэтому после одиннадцатого класса в 2001 году я поступила в Уральский институт экономики, управления и права на факультет «юриспруденция». Тогда в Кургане было отделение этого вуза, к нам приезжали преподаватели из Екатеринбурга, а мы туда ездили диплом защищать. Отучилась пять лет.
Судебным приставом я проработала около трёх лет. Потом замужество, беременность. Я уволилась, и до родов работала учителем английского языка в Большераковской школе, ещё успела выпустить 9-й класс. Потом родилась дочка, назвали её Ксенией, как и меня в крещении. Вспоминаю свой девчёночий дневник, где я написала, мол, если у меня будет дочка, её назову Ксенией. Думаю, Ксения Петербургская на меня повлияла.
Дочка подросла, и я устроилась в регистрационную палату. Потом меня перевели в кадастровую палату, я там вела консультации по вопросам недвижимости, консультировала всех, кто сделки совершал. Много приходилось говорить. При недомогании на больничные не ходила. Через какое-то время начала худеть, но в больницу не шла, как всегда – некогда. Сейчас я думаю, что это боязнь была узнать, что что-то со мной не ладно. Дошла до того, что стала весить 43 кг, на шее выросла огромная опухоль, я постоянно кашляла. Когда всё-таки легла в больницу, то гемоглобин у меня был 45, мне сказали, что люди в таком состоянии не живут. Но я до последнего ходила на работу.
Мне поставили диагноз: лимфогранулематоз 4Б стадия. Моему мужу сказали, что проживу я месяца три максимум. Мама (она потом мне рассказала), каждый день ходила в храм и на коленях молилась у иконы Божией Матери «Всецарица». Папа, узнав про мою болезнь, приехал с Алтая.
Заставил меня пойти в больницу мой свёкор Олег Станиславович Гельцель (плачет, рассказывает сквозь слёзы), потому что я в таком состоянии приехала к ним на дачу и лежала без сил. Сейчас-то я, увидевшая много онкобольных, понимаю, что, если бы он тогда не настоял, то долго бы я не прожила. И к счастью, на тот момент нашелся человек, который сказал: «Я пойду с тобой в больницу, ты не будешь там одна». Он со всеми и везде договорился, в больнице первым заходил в кабинет, за ним я следом. Кроме него, меня никто не мог убедить обратиться к врачам.
Потом, когда я уже лежала в стационаре и была в очень тяжелом состоянии, мне привезли икону Матронушки, и я к ней обращалась, что уже не могу больше терпеть: или помоги мне умереть, или помоги мне выкарабкаться из этого состояния, когда ты одной ногой в аду. На тот момент мне было 30 лет.
Лежала я в областной больнице. Ко мне по просьбе моей мамы стал приходить отец Владимир Алексеев, он тоже родом из Большого Раково. Батюшка соборовал меня несколько раз. Потом у меня там микроинсульт случился, и меня увезли в неврологическое отделение, где врач предупредил родных: мы не знаем, переживёт она день или нет.
Уже родственники с Алтая приехали на похороны. Меня обкололи какими-то лекарствами, я сижу, возле меня – тарелка с кашей, а я не могу ложку в руках удержать. Папа рядом сидит и с юмором говорит: «Доча, ешь рукой!» Я зачерпываю кашу ладошкой и начинаю её есть, а родственники стоят и плачут, думая, что я уже совсем деградировала.
Некоторые моменты соборования я не помню, каялась в грехах, вся тумбочка была в иконках.
Тебе сделали операцию?
– Нет, при этом заболевании не оперируют, заболевание системное – в лимфоузле образуются гигантские клетки. Лев Альбертович Мазурок, спасибо ему большое, ещё не получив результата гистологии, назначил химиотерапию. Он понимал, что медлить нельзя, надо срочно принимать меры. Мне долго-долго делали капельницы. За результатами муж сам в Челябинск ездил, чтобы ускорить дело. Была там вторая врач, которая не верила в хороший исход, говорила Мазуруку: «Что ты с ней возишься, всё равно умрёт». А он говорил: «Нет, я вижу у неё положительную динамику, ей легче становится».
Другие родственники тоже делали всё, что могли, для моего выздоровления. Сестра мужа, Светлана, и моя сестра Вера помогали со сбором крови для меня, распространяли объявления в соцсетях, так как кровь редкая – первая отрицательная. Бабушка мужа и свекровь готовили на целую палату, в которой я лежала. В апреле бабушке исполнилось 87 лет, дружно всей семьёй её поздравляли. Она ещё молодец, на даче помогает.
Отделение, в котором я лежала до микроинсульта, конечно, страшное. Люди там с лейкозом, тяжелые больные. И мне всё время хотелось что-то им дать, сделать доброе дело. Мужу говорила: принеси мне десять шоколадок, а если плов будешь готовить, то кастрюлю – мне всех надо накормить. Как раз лето было, фрукты-овощи пошли, мы общий стол накрывали, и мне со всеми хотелось поделиться, что-то им дать.
Когда микроинсульт случился, все отчаялись, родители плакали. А муж сказал всем: «Женя будет жить!» И эта его искренняя вера и горячее его желание спасли меня (плачет).
Потом было длительное лечение. На работе (я же ещё работала) первое время мне финансами помогли, но когда я пришла с 1-й группой инвалидности, меня уволили и записали в трудовой, что сделано это в связи с нетрудоспособностью. Можно сказать, списали человека, вычеркнули из жизни.
Жажда Бога
– Утреннее и вечернее правило я начала регулярно читать ещё в больнице. Появилась жажда Бога, понимание, что мне Господь нужен. В онкодиспансере врач Марина Владимировна Чернышова (она сейчас уже не работает), спасибо ей большое, с индивидуальным подходом меня лечила. Некоторые жалуются на плохое лечение, а мне в этом смысле везло.
Перед каждым лечением я брала благословение у батюшки и причащалась, потому что появилось убеждение: если не причащусь, то лечение не сработает. Тогда я не понимала, а сейчас понимаю: чтобы вылечить тело, надо в первую очередь душу лечить от грехов. С каждым разом мне становилось лучше, даже врачи удивлялись положительной динамике. Я перенесла восемь «химий» и очень много облучений – у меня облучено всё тело. Напоследок мне сказали, что в одном из позвонков имеется какое-то образование, и в костях таза. Мне наша старшая сестра милосердия Татьяна Владимировна долго не верила, пока сама лично не прочитала мою медкарту.
Наступил 2015 год. После лечения я не могла дома находиться, мне нужно было общение, занятия. Муж предложил с ним вместе заниматься запчастями. Он никогда не считал меня больной, и это огромный плюс, Я накручу-накручу себя (несколько раз собиралась умирать), говорю ему, когда я умру, то ты не сразу, а через год женись, нехорошо сразу-то. А он мне убедительно докажет, что я не умру, что у меня всё хорошо. Батюшка не случайно говорит, что у Сергея можно мудрости учиться. Он на тот момент был человеком невоцерковлённым, но эти мудрые рассуждения в него были заложены родителями, спасибо им большое. После его разговоров я снова понимала, что хочу жить дальше.
Ну и, конечно, батюшка! После первой «химии», когда у меня ещё не всё было в порядке с головой, пришёл к нам домой, чтобы меня причастить, и сказал: «Вот поправишься – станешь сестрой милосердия». Представляете! Для меня тогда эти слова были пустым звуком…
Стала запчастями заниматься, научилась, консультировала покупателей в своём магазине. Понимала, что после «химии» мне нужно продолжать лечение, как-то поддерживать здоровье. Впоследствии после переосвидетельствования мне 1-ю группу инвалидностии сменили на 2-ю, через год перевели на 3-ю группу. А потом мне дали третью группу пожизненно, потому что было много очагов поражения.
Посвящение в сестричество
– Когда я немного ожила, во мне окрепло желание ходить в храм, хоть я и не понимала, зачем. Помню, наберу пакет продуктов, вещей – несу в храм, в трапезную, на склад Центра гуманитарной помощи. То есть что-то хотелось отдавать в храм. В первой половине 2018 года там прошли медицинские курсы, я на занятия ходила. Многие мне стали предлагать стать сестрой милосердия.
Однажды старшая сестра Татьяна Владимировна подошла ко мне и сказала: «Иди, благословляйся у батюшки, будем в этот раз посвящать тебя в сёстры милосердия». Я не ожидала, мне стало страшно – смогу ли я, достойна ли. Подруга по курсам Аня меня поддержала, вселила уверенность, что сёстры милосердия – это не монахини, обычные женщины. Она на тот момент уже была сестрой, но не крестовой. После разговора с ней я решилась, и 18 июля 2018 года меня посвятили в сёстры. Сохранилась фотография, очень ярко выражающая мои чувства в тот момент: я плакала. Чин посвящения проходил в храме села Рычково Белозерского района, тогда ещё полуразрушенного. Вместе со мной Лену Просекову посвятили в сёстры милосердия. С тех пор прошло пять лет.
Это служение нелёгкое и физически, и морально. Не пожалела о своём вступлении?
– Сначала у меня было маленькое послушание. Я приходила на два часа на склад к Наталье Анатольевне Быстровой, которая работала на приёме просителей в Центре гуманитарной помощи, помогала ей вести дела. Мне это нравилось – чем-то было похоже на мою работу в регистрационной палате, ненапряжно. Потом стала казначеем сестричества, а когда Наташа Ульянова пошла в декретный отпуск, они с батюшкой меня поставили на её место – координатором службы «Милосердия».
Я сначала растерялась – какой из меня координатор, я говорить-то не умею! Но если вспомнить школьные годы, то мне, отличнице, было скучно просто так писать сочинения – я их в стихах сочиняла: про Онегина, про «лишних людей», писала юношеские стихи про любовь.
С каждой сестрой милосердия меня связывает своя история. Аня Устюгова поддержала меня в период выбора, вступать или не вступать в сестричество; Наташа Ульянова – в какой-то мере мой наставник, может подсказать, а может меня на место поставить… Старшая сестра Татьяна Владимировна Мезенцева – духовный источник всего сестричества нашего, она как мамочка, всех обогреет. В ней нет начальственной жилки, она не приказывает, но умеет выслушать, дать совет. Наташа Пермякова и физически, и духовно меня поддерживает. С Олей Шадриной мы как-то вместе мне платье выбирали, и продавец приняла нас за маму с дочкой, и с тех пор я её в шутку называю мамочкой, а она меня – доченькой. Хочется всем нашим сёстрам сказать большое спасибо за то, что они меня терпят. Я бываю, наверное, назойливой, когда пересылаю им высказывания святых отцов, прочитанные цитаты из книг, поразившие меня. Наверняка не всем это нравится – прошу у них прощения. Всех их люблю.
Батюшка для нас – духовный отец, наставник. Всем православным нужно иметь духовника, самому бывает трудно во всём разобраться. Не зря Господь сказал: «каждый человек есть ложь», ты можешь заблудиться, принять не то решение. Муж в этом со мной согласен, он тоже постоянно советуется с отцом Владимиром. И когда на исповедь сходит, начинает меня больше понимать и принимает все мои «заносы».
У сестричества огромный перечень дел, работы, вроде бы, и так невпроворот, а вы ещё что-то новое придумываете. Вот «День беременных» 7 апреля провели первый раз.
– Да, первый раз. Наши сёстры милосердия Наташа Ульянова, Лена Просекова, Галя Здоровенко, Ксюша Кильдеева съездили в Москву, прошли обучение в фонде «За жизнь» и организовали мероприятие.
Все мы разные. Мне больше нравится направление работы по помощи мобилизованным. Наташа – многодетная мамочка, и ей хочется вести такую работу, координировать её с благословения батюшки. Это же хорошо! Если я бываю строга к своей дочери, она мне говорит: ты люби её, люби, а не ругайся. У неё все пятеро детей очень хорошие. Младшая, Лизонька, – моя крестница.
У каждой сестры милосердия есть послушание. Вы сами выбираете, чем хотите заниматься, или вам просто поручают?
– Когда человек приходит к нам, старшая сестра советуется с духовником, на какое направление работы его направить. То есть сначала происходит апробация: дают послушание и смотрят. А потом уже, когда раскроются физические и духовные возможности человека, принимают окончательное решение. Кому-то достаточно нагрузки два часа в неделю – к примеру, нашим бабулечкам, сестричкам милосердия старшего возраста. Наш духовный отец знает жизненный путь каждой сестры, что ей надо для спасения души. Про меня он знает, что меня нужно нагружать работой, постоянно ставить задачи, чтобы не возникало никаких лишних мыслей, чтобы на глупости времени не оставалось.
И, конечно, учитывается склонность самих женщин: вот у Наташи есть желание заниматься противоабортной деятельностью, беременными, и батюшка на это её благословит. Она семь лет несла послушание координатора службы «Милосердие», ей пришлось направлять работу с самого начала. Мне легче в том плане, что уже всё подготовлено, отлажено, остаётся делать по аналогии.
Конечно, появляются новые направления работы – ковид был, сейчас мобилизованные. Объём работы увеличивается, но Господь даёт силы на всё.
Сколько у вас сестёр милосердия?
– В нашем сестричестве 27 человек, есть ещё сестричество при Свято-Троицком приходе, которое организовала Людмила Семёновна Шлычкова, у них четырнадцать человек.
Наверное, и смысла нет гнаться за увеличением количества сестёр. Иначе батюшке трудно будет нас окормлять. Если появятся новые направления работы, то мы будем создавать добровольческую службу, которой будет руководить одна из сестёр милосердия.
Я правильно поняла, что сейчас при Церкви практически вся твоя родня: ты сестра милосердия, муж – помощник сестричества, мама – староста при храме в Большом Раково, дочка крещена и, наверняка, воцерковляется вместе с мамой?
– Да, это так. Папа в своё время помогал отцу Владимиру. У мамы пять лет назад в голове обнаружили доброкачественную опухоль, менингиому, и через это серьёзное заболевание она пришла в Церковь. Её качества руководителя пригодились, она теперь староста на приходе. Её сестра пришла к вере лет на двадцать раньше мамы, нас потихоньку готовила, сейчас она на клиросе поёт. И бабуля за нас молилась.
Дочке моей четырнадцать лет. Обычно подростков в таком возрасте с трудом можно заставить в храм ходить, но ходит. Сильно я её не заставляю, чтобы перебора не было.
Недавно читала статью, где написано, что сестра милосердия должна смотреть на мир, исходя из принципа христоцентричности, чтобы всегда на первом месте был Христос. Ещё очень полезно помнить, что постоянно находишься перед глазами Бога. И помня это предстояние, нужно взвешивать любые свои поступки. Иногда ловлю себя на том, что начинаю допускать переборы и, понимая это, начинаю себя укорять. Да и батюшка Владимир нас этому учит: в семье я должна смиряться, даже если вдруг в вере больше их преуспеваю, потому что они меня не поймут, а я ещё хуже сделаю. Благодаря духовному руководству отца Владимира мы с мужем после женитьбы преодолели возникавшие конфликты, и муж благодаря батюшке воцерковился. Он теперь всё по-другому воспринимает, терпит меня, понимает и принимает мою деятельность.
Поначалу, когда я приходила со слезами, рассказывала про неудачи, конфликты с сёстрами милосердия, супруг говорил: зачем тебе это всё, никуда больше не ходи, бросай всё. Но я однажды ему сказала: «Разве было бы лучше, если б я больная лежала?» И разговоров таких больше не стало.
Слава Богу! Совсем недавно я поняла, что вся эта деятельность мне нужна, что это мой крест, который я хочу нести, как бы сложно мне ни было. У меня даже стихи есть: «Мой путь тернист, но путь мой – к Богу»:
Порой я задаю вопрос,
Себе, другим, а в мыслях – Богу:
«Зачем в сестричестве служу,
зачем иду такой дорогой?»
Господь незримо предстоит!
Мой путь – тернист,
Но путь мой – к Богу!
Я не хочу другую жизнь!
Пусть будет сложно,
Лишь бы с Богом!
То есть я принимаю все испытания, хоть и бывает сложно. Самое главное – иметь страх Божий. Мы люди небезгрешные, и прежде чем решиться на что-то предосудительное, греховное, я вспоминаю свою болезнь и начинаю себя укорять: ты опять хочешь в неё вернуться? Нет! Это для меня начало понимания, что такое страх Божий.
Что приносит радость
Женя, что в твоей, скажем прямо, далеко не лёгкой деятельности, приносить тебе радость, удовлетворение от сделанного?
– В прежней жизни во время учёбы я радовалась отличным оценкам. Здесь другое: ты осознаёшь, что всё делаешь с Богом, и если что-то не так, то Господь даёт осознание, что ты неправильно сделал. Конечно, испытываешь радость от того, что помогаешь людям. Но больше радует не то, что ты, например, дал кому-то кусок хлеба, а когда люди через нас, сестёр милосердия, тоже к Богу приходят.
Расскажу про одну радость: в 2015 году познакомилась с онкобольной Ириной Бердниковой, у неё было желание воцерковляться, но её бросало в разные стороны, и мы с отцом Владимиром стали ездить и причащать к ней домой. Сама она ходить не могла, всё тело было в метастазах, но она ждала нас, готовила для нас обед – у неё такой вот стимул был жить. Благодаря этому она почти четыре года прожила и за это время пришла к Богу. Умерла она в хосписе; конечно, у неё был страх смерти, а я ей говорила: не бойся ничего, ты с Богом. Прошло уже четыре года, как мы её похоронили. Вот пример, как человек пришёл к Богу через страдания, с помощью и молитвами батюшки. И радость оттого, что умирает человек воцерковленным, успевшим исповедоваться и причаститься.
Моя бабулечка также умерла, успев прийти к Богу.
Отвечая на ваш вопрос, скажу: всё-таки главное – духовная радость.
Если же не брать служения, то мы с мужем любим природу, путешествия; он рыбак. Раз в год ездим на Алтай к папе на машине, любуемся природой. Это нам тоже приносит радость.
Наверное, любимое место на земле – это малая родина, село Большое Раково?
– Да, мы там практически живём. Теперь это место стало любимым и для мужа – он там больше времени проводит, чем я. Часто бывает, что я ещё в городе по каким-то делам, а он уже уехал в Раково, его туда тянет. Там мамин дом, у нас есть участок, на котором, возможно, мы будем строиться. В Кургане у нас квартира, раньше подумывали о том, чтобы продать её и обосноваться где-то в окрестностях Кургана, а сейчас ясное понимание пришло – только в Раково. Муж так решил. Это не глушь – там сейчас газ подводят, там лес, природа, храм и кладбище с родными могилами рядом.
По какому расписанию ты живешь?
– У меня есть основная работа и сестричество. Мы с мужем договорились, что я могу для общественных дел использовать понедельник и среду – в эти дня я всегда в Порт-Артурском храме. Если возникает необходимость уйти в другие дни, муж без проблем меня отпускает. Я сама вожу автомобиль, это очень помогает.
На права я сдала после «химий», причём с первого раза – одна из всей группы. Я села за руль, перекрестилась, гаишники на меня так посмотрели! И погнала! Передо мной моя сестра сдавала и не сдала (она до сих пор не сдала, видно, Божией воли нет на это). Я думала, что тоже не получится, но решила не сдаваться, и в итоге получила права. Господь это мне дал, потому что без машины с моими двумя работами я вряд ли бы справилась. Машина нужна для мобильности, и Господь дал мне такую возможность.
Сейчас у меня нет выходных: два, а то и три дня в неделю я в Порт-Артурском храме, три дня – на своей работе, в субботу уезжаю в Раково, совершаем в храме молебен мирским чином. В воскресенье я тоже там, проводим мирским чином обедницу. После обедницы у нас общая трапеза, изучение Закона Божия, потом занятие с детьми (девочки учатся вязанию). Получается, что выходных у меня нет. Да и слава Богу, что нет, чтобы в грех многоспания не уходить (смеётся).
Живу сегодняшним днём
Ты следишь за состоянием здоровья?
– Да, конечно! Ежегодно прохожу исследования на томографе. Сейчас это можно делать раз в пять лет, мне лечащий врач сказала: ты сразу заметишь, если начнёшь заболевать снова, потому что себя уже хорошо изучила, постоянно проверяй состояние лимфоузлов. Сразу после лечения сил у меня вообще не было, шаг сделаю – задыхаюсь, они появились позже. По сей день последствия чувствуются: бронхи сожжены облучением, и, когда я пою на клиросе, у меня не хватает голоса; иногда говорю-говорю –дыхания не хватает. Но я стараюсь не обращать внимания, для меня это мелочи по сравнению с тем, что пережила, перенесла, в каком состоянии была.
К тебе как человеку, прошедшему тяжелый путь к выздоровлению, наверное, люди обращаются за советами?
– Да, и в храме, и на моей работе многие онкобольные приходят, но я стараюсь направить людей, в первую очередь, к вере, к Господу. Убеждаю не опускать руки и бороться, лечиться. Ещё советую им не увлекаться альтернативными способами лечения, ни в коем случае не обращаться к разного рода колдунам, бабушкам, экстрасенсам и людям со «способностями» – это всё не от Бога!
Женя, ты же наверняка понимаешь, что в любой момент болезнь может вернуться. Что об этом думаешь?
– Когда я проходила лечение, то у меня было внутреннее убеждение, что всё будет хорошо, что наступит облегчение. У Господа я никогда не просила полного выздоровления, а только чтобы стало полегче, чтобы я могла дышать, ходить. Никогда не сетовала, за что мне это испытание.
Я как-то не задумываюсь сильно, что будет дальше, наступит ли рецидив; живу одним днём. Конечно, первое время много плакала, что у меня не будет больше детей, но сейчас мы с мужем оба поняли, что тем самым Господь меня бережёт, потому что беременность может спровоцировать рецидив. Зато у меня много крестниц и крестников: Лизонька, дочка Наташи Ульяновой, Любушка Полетаева, Сонечка Коногорова – дочка двоюродного брата Сергея, Богдан Коногоров – сын второго двоюродного брата Дениса. Это сыновья моей тёти Гали, маминой сестры.
Так что про возможный возврат болезни я сильно-то и не думаю, я просто несу свой крест. И если Бог снова пошлёт испытание, буду проходить его с Божией помощью, будучи уже вооруженной прежними испытаниями. Нам святые что говорят? Надо всё время думать о смерти!
Я часто вспоминаю свою бабушку Любу, которая каждый день была готова умереть: она говорила мне, что на неё надеть, как хоронить… Все родственники от неё отмахивались – в светском обществе не принято говорить о смерти. А мы с ней сядем рядышком, «смёртное» переберём, она мне наказывает, чтобы гроб красной тканью обили. Я ей объясняю, что сейчас никто не обивает кумачом, что продают готовые красивые гробы…
В идеале, мы все должны быть готовы к смерти и каждый день проживать так, чтобы не страшно было попасть в ад. А я в аду была одной ногой, больше туда не хочу. Сейчас у меня появилось желание глубже изучить Православную веру. Стараюсь больше читать, запоминать высказывания Святых Отцов.
Может, есть смысл поступить в Свято-Тихоновский университет?
– Да, хочу по этому поводу посоветоваться с батюшкой. Я уже прошла обучение там, но только по социальному направлению, а сейчас мне хочется разобраться в богословии. Нравится мне читать высказывания афонских старцев, Ефрема Филофейского, который написал про Иосифа Исихаста, как они грех «выбивали» из себя. Не знаю, как будет дальше, но на данный момент мне дано понимание, что надо быстрее и глубже изучить свою веру. Надо её знать, чтобы не совершать каких-то ошибок, выявлять свои грехи, бороться с ними, стараться их не повторять.
Понятно, что мы не можем быть совсем безгрешными, Господь сказал: «Я Бог кающихся грешников». Надо каяться в своих грехах. И для сестры милосердия это подпитка для возможности делать благие дела. По уставу сестричества нам нужно исповедоваться и причащаться раз в две недели, но мы стараемся делать это еженедельно. Потому что при принятии Святых Христовых Таин даётся благодать, которая, по словам святых, даёт нам силы на делание добрых дел, нести с терпением своё послушание, даёт кротость, о которой нам батюшка говорит на каждой Литургии.
Мне хоть бы первую ступенечку преодолеть – воздержанию научиться, очень сложно подниматься по лествице добродетелей!
Беседовала Татьяна МАКОВЕЕВА
Публикация сайта Курганской епархии
приводится с сокращениями