Долгая дорога к Храму. Почему не достроили первый Храм Христа Спасителя?
Воробьёвы горы могло бы «украсить» монструозное сооружение, наполненное странной символикой, больше всего напоминавшее Пантеон в Риме.
210 лет назад, 6 января 1813 года, в городе Вильно было дано два Высочайших Манифеста. Первый имел название «О принесении Господу Богу благодарения за освобождение России от нашествия неприятельского». Второй логично продолжал эту тему: «О построении в Москве церкви во имя Христа Спасителя, в ознаменование благодарности к промыслу Божию за спасение России от врагов».
«Завоеватель ныне в руках наших»
Оба они подписаны императором Александром I. Однако автором идеи он не был. Замысел построить храм принадлежал дежурному генералу штаба 1-й Западной армии Петру Кикину. В молодости он был большим модником, остряком, любителем всего французского и подчёркнуто светским человеком — как тогда говорили, шармёром. Но, познакомившись с адмиралом Александром Шишковым, который был известным ревнителем русских традиций, резко переменился. Ещё больше его переменила Отечественная война — в изгнании Наполеона из России Кикин увидел Божественный промысел, о чём и писал 17 декабря 1812 года своему старшему товарищу, адмиралу Шишкову: «Несметная неприятельская сила, по малой мере из пятнадцати народов разных соединённая, совершенно исчезла, и гордый завоеватель и повелитель всей Европы ныне в руках наших, помышляя единственно о личном спасении своём... Кто из нас не воссылает тёплых молитв ко Всевышнему? Провидение Божие с помощью Веры и народного духа спасло нас. Ему благодарность, и памятник ему принадлежит... Итак, сердце моё и ум согласно требуют воздвигнуть Храм Спасителю в Москве под именем Спасского собора...»
Шишков тогда состоял в должности Государственного секретаря и находился в свите императора. Разумеется, он ознакомил Александра I с письмом Кикина. Император проникся порывом генерала настолько, что фактически воспроизвёл текст его письма в своих Манифестах. Больше прочего Александру понравилась идея создания храма. Конкурс на проект Храма Христа Спасителя был объявлен незамедлительно.
Что придумал Воронихин
Император к тому моменту, по сути, проделал почти тот же духовный путь, что и Кикин — подчёркнуто светский человек превратился в религиозного искателя. Другое дело, что религиозное чувство Александра I не было подкреплено развитым национальным чувством.
Возможно, именно поэтому конкурс проектов Храма Христа Спасителя окончился с весьма странным результатом. К декабрю 1815 года на конкурс поступило более 20 работ. Среди архитекторов, приславших свои проекты, были такие матёрые зодчие, как Осип Бове, Джакомо Кваренги, Доменико Жилярди... Но долгое время фаворитом оставался русский архитектор Андрей Воронихин. Что неудивительно — совсем недавно, в 1811 году он закончил строительство своего шедевра — грандиозного и прекрасного Казанского собора в Санкт-Петербурге.
Но на конкурс он подал ещё более удивительный проект. Его вариант Храма Христа Спасителя явно отсылал к традиционной и самобытной русской архитектуре допетровских времён. Его соперники, как правило, вдохновлялись собором св. Петра в Риме — считалось, что именно такая композиция лучше прочих символизирует государственное величие и идею. Воронихин, в общем, был не против, но увенчал характерный европейский купольный свод в центре не менее характерным русским куполом-луковкой. Идея была ясна — русская традиция в этом эскизе одерживала верх и в прямом, и в переносном смысле. Если же учесть, что Воронихин расположил по углам центрального здания увенчанные теми же луковками колокольни, получается традиционный русский пятиглавый храм.
Справедливость все-таки восстановили
Однако Александр I выбрал проект Карла Магнуса Витберга, который даже не был архитектором — ко времени конкурса он занимал должность помощника профессора Академии художеств для обучения в натурном классе. То есть живописец.
Правда, он обладал неплохими связями. Его покровителем считался вице-президент Академии художеств Александр Лабзин. Что немудрено — Витберг вступил в масонскую ложу «Умирающий сфинкс», мастером стула которой и был Лабзин. Архитектуру же Витберг стал форсированно изучать по совету князя Александра Голицына, который был доверенным лицом императора Александра I. А по совместительству — близким другом Лабзина и членом масонского «Авиньонского общества».
Поскольку император «дорожил близостью и советами Голицына до конца своей жизни», неудивительно, что на проект никому не известного художника Александр обратил особое внимание. И даже удостоил его личной встречи, спросив, какую идею тот намерен вложить в Храм Христа Спасителя. Ответ Витберга имел мало общего с христианством и русской православной традицией: «Я вообразил себе Творца точкою. Назвав её единицею, Богом, поставил циркуль и очертил круг, коего центр эта точка, а периферию назвал множественностью — творением. Итак, я имел единицу и множественность, Творца и творение. Как эта точка может соединиться с периферией? Наблюдая за черчением, я видел, что расходящиеся ножки циркуля делают прямую линию, коих бесконечное множество одной величины составляют круг, и которые все, пересекаясь в центре, составляют кресты. Крестом соединяется с Творцом природа. Таким образом, я получил три формы: линию, крест и круг, составляющие одну таинственную фигуру, совершенно успокоившую меня... Я мгновенно решил воспользоваться сим открытием и приспособить её к храму».
Император был впечатлён и дал добро. Строительство Храма Христа Спасителя по проекту Витберга началось 12 октября 1817 года, когда Александр лично участвовал в торжественной закладке первого камня храма на Воробьёвых горах. На эту церемонию было потрачено более 24 тысяч рублей.
И ещё около 15 миллионов бесследно ухнуло в прорву строительства первого Храма Христа Спасителя, которое длилось до самой смерти императора. Витберг, не имевший ни малейшего представления о сопротивлении материалов, вознамерился возвести гигантскую постройку высотой в 237 м. Ясное дело, что у него получалось не очень чтобы очень. Он постоянно импровизировал и переделывал проект, пытаясь на ходу освоить тонкую науку зодчества, то есть не проектирования, а созидания, возведения здания как такового. Тщетно. Дальше котлована за 8 лет не продвинулись.
И слава богу. Иначе Воробьёвы горы украшало бы совершенно монструозное сооружение, наполненное странной символикой и больше всего напоминавшее Пантеон в Риме. Император Николай I к масонам относился с большим подозрением, так что всю эту лавочку прикрыл, Витберга сослал в Вятку и запустил новый конкурс, на котором победил Константин Тон. Так была восстановлена историческая справедливость — Тон никогда и не скрывал, что вдохновлялся идеей фаворита первого конкурса, Андрея Воронихина.