Долгий путь к независимости столичной прокуратуры

20 марта исполняется 90 лет со дня образования прокуратуры Москвы. Георгий Скаредов, возглавлявший ведомство с 1984 по 1987 год, рассказал «Вечерней Москве», как складывался профессиональный имидж ведомства и кому приходилось противостоять.

20 марта исполняется 90 лет со дня образования прокуратуры Москвы. Георгий Скаредов, возглавлявший ведомство с 1984 по 1987 год, рассказал «Вечерней Москве», как складывался профессиональный имидж ведомства и кому приходилось противостоять.

— После стажировки в органах прокуратуры Тульской области, 10 ноября 1960 года, вас назначили следователем прокуратуры Краснопресненского района. Георгий Иванович, с какими вы столкнулись сложностями?

— Дело в том, что следователи работали только в прокуратуре, то есть в МВД и КГБ их не было. Они расследовали и крупные, и мелкие дела, поэтому были очень перегружены. У каждого в портфеле было по 20–30 уголовных дел. На одно расследование положено два месяца. Сотрудники вынуждены были работать до 22:00–23:00 часов.

— Тридцать уголовных дел! Получается, максимум два дня на одно дело...

— Если не уложился, то вышестоящая прокуратура может продлить срок следствия и содержание под стражей до четырех месяцев. До шести — прокуратура республики, а до девяти — прокуратура Советского Союза. Сроки были длительные, потому что не успевали. Но дело двигалось.

— Так как же удалось ускорить процесс?

— Следователям разрешили работать по арестантским делам в следственных изоляторах до 22:00.

— Какое дело, с которым вы столкнулись в первые годы работы, оказалось для вас самым сложным?

— Однажды я расследовал уголовное дело о хищении денежных средств на строительстве автомобильного завода в Орехове-Зуеве. Прораб составил процентовку, то есть документ, где указываются объем выполненных работ, потраченная на него сумма...

Выяснилось, что информация в документе не соответствует действительности. Объем строительных работ оказался меньше указанного в процентовке. Это было сложное дело. Мне пришлось не раз собирать команду экспертов и понятых, чтобы производить замеры объектов строительства. Не помню, какой срок дали злоумышленнику, но общая сумма хищений составила сотни тысяч рублей.

— С апреля 1961 года вы начали работать под руководством прокурора города Москвы Михаила Малькова. Как с этого времени стала меняться практика надзорного органа?

— Прокуратура Москвы была в опале с самого начала. В 1917 году, когда ликвидировали все царские институты, суд и полицию возобновили, а прокуратуру почему-то нет. Она появилась лишь спустя пять лет — в 1922 году. Прокуратуры начали создавать в каждой губернии, городах, районах. В конце 1922 года организовали Московскую губернскую прокуратуру, но Московскую городскую не учредили. Хотя в столице уже было шесть районных прокуратур, которые подчинялись губернскому органу. Такое положение продолжалось 11 лет, поэтому о независимости в прокурорском деле не было и речи.

— 20 марта 1933 года была учреждена городская Московская прокуратура. Можно ли сказать, что тогда она стала независимой?

— Нет, потому что она была создана как структурное подразделение в составе органов юстиции Московской области. Более того, согласно документу о согласовании арестов, рядовых россиян можно было арестовывать с санкции прокурора, зато элитную часть общества, например, ученых или чиновников, только с письменного согласия секретаря райкома КПСС. Вскоре к их числу причислили коммунистов.

А еще 1930-е годы — это время обострения классовой борьбы, поэтому за соблюдением законности в стране следили в основном службы НКВД. И тогда был такой неписаный порядок: подозреваемого надо было сначала арестовать, а потом доказывать его вину. То есть арест использовался как средство добывания признательных доказательств. Сотрудники НКВД приходили к прокурору за арестом, а тот им говорил, что без доказательств не может этого сделать, поэтому пишет отказ. Энкавэдэшники воспринимали это болезненно, поэтому прокуроры стали попадать под репрессии. Сводили с ними счеты, утверждая, что они способствуют троцкистам, контрреволюционерам и другим врагам.

— Какие прокуроры столкнулись с трагической участью?

— В августе 1938 года расстреляли первого прокурора Москвы — Андрея Филиппова. В марте 1939 года к смертной казни приговорили еще одного столичного прокурора — Константина Маслова, после того как он отказал НКВД в аресте подозреваемых без доказательств. Расстреляли их заместителей, помощников. В 2000-е годы они были полностью реабилитированы.

— И все же, в каком году прокуратура стала независимой?

— Недоверие и предвзятость в отношении прокураторы Москвы продолжались до 1960-х годов. В 1963 году, после создания следственного аппарата в системе МВД СССР, порядок согласования ареста коммунистов с письменного согласия секретаря райкома КПСС отменили. И только в 1970-х годах эта порочная и вредная практика была окончательно сломлена. Мнение прокуратуры начали учитывать при подготовке различных постановлений. Это был настоящий подвиг.

ДОСЬЕ

Скаредов Георгий Иванович родился 15 июля 1937 года в поселке Красный Восток Горьковской области. В 1954 году поступил на юридический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, который окончил в 1959-м. С 1984 по 1987 год — прокурор города Москвы. В сентябре 1996 года вышел на пенсию. Награжден орденом «Знак Почета», медалями «Ветеран труда».